— Прости, — выдавливаю из себя единственное слово.

Ее губы приоткрываются, на ресницах дрожит вода.

— Ты оставил меня, — обвиняет. — Оставил одну, когда был так нужен.

— За это извиняться не стану, — качаю головой.

— А за что станешь? — всхлипывает.

— За то, что вернулся.

— Ну так забирай свои извинения и проваливай!

Глупая. Мелкая. Дрожит в моих руках. Упирается ладошками в грудь. Не понимает за что прошу прощения.

Открываю ее от земли, усаживаю прямиком на каменистый выступ. Приближаюсь вплотную. Так, что ее ноги невольно оплетают мой торс. Захлопываю клетку. Сжигаю мосты.

— Я лучше сразу сдохну, чем ещё раз тебе поверю, — продолжает причитать.

Она тоже сражается сама с собой. Ее тело говорит намного больше, чем ей бы хотелось.

— Забыла, кому принадлежит твоя жизнь?

Веду пальцами по длинным ногам, мысленно проклинаю сантиметры ткани скрывающие суть. Черт ее дери. Она даже не может представить насколько сильно я по ней изголодался. Судьба та ещё тварь. Умело загнала под каблук, звонко приложила по башке весами Фемиды. Даже на такого как я нашла управу. Мне никогда не снились мертвые, а она снилась. Идеальная, хер пойми с помощью каких чудес выкованная. И я душил ее в своих объятиях. Она умирала, а я воскресал. Коллекционировал чужие души и оставался пустым. Только в ней обрёл что-то давно потерянное. Бессовестно отнятое. Маленькая девочка. Моя жизнь.

Притягиваю ее к себе и получаю звонкую пощёчину. Не пытаюсь скрыться, стойко переношу удар. А потом  ещё и ещё. Ягодка молотит меня своими кулачками, а после вонзает ледяные пальцы в шею и сводит с ума поцелуем. Крики, обвинения, удары, поцелуи, одержимые объятия. Все перемешивается как в ебучем калейдоскопе и сносит башню. Понимаю что с ней происходит, потому что заражаю собственным безумием. Моё единственное уязвимое место которое следует уничтожить, но я предпочитаю любить.

Любить. Слово со вкусом металла и цветом крови. Соленое как ее слезы, сладкое как малиновый джем. Темное как жизнь без нее и светлое как ее улыбка. Острое как нож и молниеносное как пуля. И признаться в этом настолько же тяжко, как и наваять совершенную сонату, будучи почти глухим.

Я снова в Питере. Подставляю лицо сумасшедшему ветру, дышу полной грудью. Он пленяет душу, этого не объяснить словами. Работает как сверхмощный магнит. Нет сил противостоять, настолько сильна его магия. Я много путешествовала, мама старалась чтобы каждые мои каникулы прошли с пользой. Посещала совершенно поразительные места, любовалась архитектурой, пробовала восхитительные блюда. Я открывала уголки с идеальным климатом, восхищалась природой. А Питер всегда ждал. Молчаливо и снисходительно. Понимал, что это всего лишь короткая интрижка, не чета нашей глубокой и мощной связи. Он всегда принимал. Раскрывал свои каменные объятия и хлестал дождем в наказание. И я все равно его любила.

Сворачиваю в темный двор-колодец. Пытаюсь вспомнить зачем туда иду, но не нахожу ответа. Просто гуляю. Веду пальцами по жёлтой стене дома, под ногтями остаются мелкие чешуйки краски. Мой город дышит. Я бы всеми словами мира не могла выразить как сильно скучала. Слышу сзади шаги, но не оборачиваюсь. Нужды нет. Я способна узнать его, даже если лишусь всех чувств свойственных человеку. Ещё одно мое проклятье. Я могу обрести покой только в его руках.

— Алина, — хриплый голос как патока, обволакивает тело. Разливается внутри, заставляет кровь засахариться.

Никто и никогда не вызывал во мне таких чувств. Я и представить не могла что так бывает. Есть только он. Его голос, его касания. Ничто в мире кроме этого не имеет значения.

Прижимаюсь спиной к шершавой стене. Запрокидываю голову, чтобы лучше его рассмотреть. Дух захватывает от этого мужчины. Веду пальцами по впалым щекам, обрисовываю очертания мощной челюсти. Такой острый контур, что страшно порезаться.

— Я забыл тебе кое-что передать. Что-то очень важное.

Говорит, а по телу бежит череда мурашек. Он здесь, рядом. Разве есть что-то важнее этого? Все остальное такие мелочи.

— И что же? — интересуюсь.

Поднимаюсь на носочки, раскрываю руки для объятия.

— Привет от Короля.

Не сразу понимаю что происходит. Просто что-то острое вонзается в мой живот, выбивает из груди судорожный выдох. Наливается огненным шаром, раскалённой лавой растекается по венам. Даже испугаться не успеваю. Не понимаю, почему изо рта тонкой струйкой течет кровь.

Смотрю на него. Изображение плывет, все вокруг смазывается но только его силуэт остаётся четким. Никаких эмоций. Присущее только ему каменное спокойствие. Совершенный лик высеченный из камня.

Он проворачивает рукоятку ещё раз и ещё раз. Делает то, что должен был сделать уже давно.

Смерть многолика. Ирония в том, что моя жизнь выглядела точно так же.

Вздрагиваю всем телом. Рваными глотками хватаю воздух и хватаюсь за свой живот. Паника охватывает тело. Инстинктивно пытаюсь забиться в угол и спрятаться. Явь и сон сплетаются воедино. Навлекают безумие. Дверь в комнату распахивается и на пороге появляется он. Мне кажется я все ещё пребываю в затяжном кошмаре. В эксклюзивной, изощрённой пытке где меня будут убивать снова и снова. Всхлипываю, обхватываю колени руками. Пытаюсь хоть как-нибудь защититься.

— Алина, — звучит как жуткий отголосок. — Ягодка.

— Не надо, — отбиваюсь.

Всеми силами пытаюсь отгородиться, запретить себе повторить страшную ошибку и раскинуть руки для распятия.

Но его мало волнуют мои попытки. Любое  противостояние не сравниться с его напором. Леон размыкает замок из рук, вжимает в свою грудь, обволакивает родным запахом. Гладит мои волосы, говорит что-то, но я слышу только ровный стук его сердца. Пытаюсь дышать в унисон, вынырнуть из мрачного омута и вернуться в реальность.

Первая ночь в Праге предстала для меня страшным испытанием. После этого я не спала двое суток. Просто боялась сомкнуть глаза. Сознание деформировалось, я бы просто сошла с ума без помощи специалиста. Вначале это был звонок в службу доверия, потом я отважилась на встречу с доктором. Правильно подобранные препараты после первого приема дали результат. Я перестала видеть сны. А если что-то и снилось, то совершено не будоражило нервную систему. Впрочем, с реальностью все обстояло точно так же. Цвета, запахи. Словно кто-то покопался в  настройках и отключил звук, убавил контрастность. Но в последний месяц своеобразный фильтр начал барахлить, а потом появился он и все окончательно слетело к чертям.

— Что тебя напугало? — касается моего подбородка.

Действует нежно, будто боится навредить.

За все эти долгие месяцы я привыкла к тому, что он может существовать только в моих фантазиях.