Гадюка, полагая, что на какое-то мгновение застал Этоса врасплох, нанес смертельный удар.

Но юноша всегда был начеку. Предугадав этот выпад и легко блокировав его, он атаковал сам, собираясь прикончить Гадюку. Тот оскалился в злобной ухмылке, показывая, что ещё не нападал на парня в полную силу. Он быстро отбил удар Этоса, почти выбив кинжал из его руки. Юноша потерял равновесие и на какой-то миг оказался полностью открытым. Убийца, не теряя ни секунды, направил клинок прямо ему в сердце. Сейчас всё должно было закончиться. Гадюка ожидал от своего ученика большего, но, в конце концов, он был Энтрери, и он ещё ни в чём не знал поражения. Он почти хотел продолжить поединок, так, словно смаковал деликатес, но он был Энтрери и убивал очень быстро.

Этос же ловко восстановил равновесие – которого вообще-то и не терял – и обошёл выпад. Он погрузил кинжал в левый глаз Гадюки, а его меч пронзил сердце убийцы.

Гадюка остолбенел, осознав, что это его конец.

Целым глазом он посмотрел вниз на короткий меч в своей груди и, резко дернув головой, вырвал рукоять кинжала из руки Этоса.

– Я Гадюка, – проговорил он. – Я не могу умереть!

Затем он зашёлся жёстоким и злобным смехом, который прервала хлынувшая изо рта кровь.

– Игра окончена. Хотел бы я увидеть своё лицо. – Сказав это, он умер. 

***** 

Они нашли Этоса склонившимся над телом Артемис, его плечи периодически вздрагивали. Когда его подняли, то увидели, что на его лице не было и следа слёз, оно было ничего не выражающей застывшей маской.

Он никак не реагировал на их действия.

– Нам следует казнить его, – после недолгих размышлений сказал Персиваль. – Это будет милосердно.

– Я так не думаю, милорд, – ответил Тенедайн, низко поклонившись. – Несомненно, этот человек лишился рассудка. Его нужно изучить, Ваша светлость. Я мог бы предложить огромную сумму за…

– Я не потерплю взяток, – отрезал Персиваль.

– Вы должны признать, мой господин, – вмешался Гримвальд, – что этот человек безумен. И он невинен как младенец, ибо не совершил ни единого преступления против города. Смертный приговор возможно и кажется вам милосердием, но это чистой воды пустая трата великолепного экземпляра. Велика вероятность, что изучив его недуг, мы могли бы излечить других таких как он. Подумайте о благе, которого мы можем достичь.

Персиваль задумался.

– Что ж, ради всеобщего блага я оставлю его в живых. Я введу остальных лордов города в курс дела. Если мы решим отдать его вам для изучения, я буду настаивать, чтобы он остался в Глубоководье, под замком и в кандалах.

– Но... – Тенедайн хотел было возразить, но Гримвальд перебил его.

– Мы с превеликим удовольствием воспользуемся шансом перенести наши исследования в ваш прекрасный город. 

***** 

– Этос? – Гримвальд пытался растормошить юношу. – Этос, вставай.

Тот посмотрел на мага пустыми глазами.

– Этос мёртв, – сказал он. – То был другой человек, другая жизнь. Я Энтрери… Артемис Энтрери.

Гримвальд развернулся к помощникам.

– Свяжите его. Он может стать агрессивным.

Тёмный ритуал вот-вот должен был начаться.

Когда из бассейна постепенно начал подниматься огромный столб огня и доставал уже почти до самого потолка пещеры, сотни послушников наполнили её стонами.

Ходкамсет и Некисет прямо перед бассейном занимались ритуальным сексом.

Хамсетис наблюдал за происходящим из дальнего угла пещеры, всецело поглощённый зрелищем.

Здесь присутствовала сила, враждебная и злая сила. Она была ощутима в каждом уголке этой пещеры.

Прошло не меньше часа после начала ритуала, прежде чем десять священников внесли тело.

Его положили на алтарь, после чего эти десять священников медленно – и нужно отдать им должное – весьма болезненным и мучительным способом принесли себя в жертву во славу Сета.

Затем вперёд вышли Ходкамсет и Некисет и начали читать заклинания над телом. Это была смесь сильных заклятий и духовной магии, неимоверно усиливающей чары. Так, что можно было получить абсолютную, почти божественную, силу.

Прежде чем они закончили, прошёл ещё час, но песнопения послушников не утихали. Они даже становились громче.

Утихшее немного пламя теперь разгоралось с новой силой, прожигая дыру в полу пещеры.

И уцелевший глаз Гадюки открылся.

И когда тёмный бог Сет вошёл в его тело, он закричал и, скатившись с алтаря на пол, забился в судорогах.

Все пали ниц перед ним. 

***** 

Пок с довольной физиономией развалился на диване, запихивая в рот фрукты с блюда, стоящего на столе перед ним.

Гадюка был мёртв, и последняя помеха на его пути к власти в Калимпорте была устранена.

Теперь ему оставалось лишь найти способ укрепить полученную власть. И он знал, что скоро поймёт, как это сделать. 

***** 

Глубоко под Снежной горой, среди нерукотворной сети запутанных туннелей, в которые не ступала нога человека, стоял пьедестал.

На вершине пьедестала лежал красный кристалл размером с кулак дварфа.

Он заискрился магическим светом и, находись здесь кто-нибудь, камень мгновенно завладел бы его вниманием. Кристалл имел способность управлять разумом. Всё, что ему было нужно – чтобы кто-то его держал.

И камень чувствовал, что очень скоро этот кто-то будет здесь.