— Ты с кем… — начал было гость с автоматом, но пожилой остановил его.

— Погодь, Олежек. Стало быть, интерес имеешь, кто мы и с чем пожаловали? Ладно, скажу. Кончилась ваша тут власть. Вот — указал он на мужика в костюме — новая здешняя власть. Бывший депутат. Он теперь и будет тут главным. А вам сроку даём сутки, потом кого увижу здеся — пощады не ждите. Уразумели, нехристи?

— Широко шагаешь, дядя, — ухмыльнулся и сплюнул Девятов. — Смотри, штаны свои кожаные порвёшь.

— Ты кто, мил-человек? И чего такой борзый? — удивился пожилой.

— Это ты рамсы попутал, дядя. В чужой монастырь со своим уставом не ходят, слыхал ли?

— Монастырь энтот теперь наш. Патриарх благословил на то.

— Да ну? Так нам пох на вашего патриарха, усёк?

— Что ты сказал, нехристь поганый?! — снова вскипел молодой.

— Чё слышал, чмо. И попугая своего заберите, — указал он на экстравагантного молодого человека.

— Вас не учили толерантности?? — вызверился тот. — Сейчас люди должны быть терпимее! Нас и так мало осталось!

— К кому терпимее? — ухмыльнулся Девятов. — К таким педикам, как ты?

— Гомофоб! — взвизгнул «попугайчик» — Мразь! Как вы мне все надоели!

— Лучше быть гомофобом, чем гомосеком! — захохотал Антон.

— Думаю, что все точки над «и» расставлены, — резюмировала Александра. — Мы не подписывали никакого документа, согласно которому вступили в ваше, так называемое, княжество.

— А оно и не понадобится, — встрял в разговор тот, что в костюме… — Княжество является правопреемником России.

— Да ну? — ухмыльнулась Пасечникова. — Со всеми правами и обязанностями? Не верю! Конституция осталась? Уголовный и прочие кодексы?

— Рот закрой, потаскуха имперская! — снова подала голос Эмилия.

— Я не потаскуха, — улыбнулась уверенно Александра. — У меня есть муж, а вот ты только и делаешь, что по членам скачешь.

— Думаю, что мы все поняли друг друга, — мрачно заключил Мочалов. — И прошу вас покинуть территорию анклава в течение получаса. Потом я отдам приказ о насильственных мерах.

— У вас здесь не больше десятка с оружием, — предположил Денис. — У нас имеется пулемёт. Дальше продолжать?

— Ну, смотрите, — с угрозой проговорил пожилой. — Кабы потом не пожалеть…

— Пошли, — махнул рукой Мочалов остальным и направился внутрь блокпоста. Денис взял супругу за талию, и они пошли следом, когда Чернышова не выдержала и неожиданно для всех выхватила из кармана «Макаров».

— Твари! Ублюдки! Ненавижу! — завизжала она, открывая стрельбу.

Увы, первая пуля досталась Антону — он даже не успел среагировать, как упал с пулей, попавшей в глаз. Вторая и третья предназначались Саше, но попала только вторая, угодив в бедро. Третья досталась Денису, попав в кисть и застряв там. Со стороны анклава, с самого ближайшего дома, раздался выстрел. Пуля снесла пол-затылка неудавшемуся общественному деятелю и никчёмной журналистке — Эмилия так и рухнула на землю с удивлённым взглядом. Несколько вооружённых бойцов из гостей выскочили из автобусов, сразу же открывая огонь по охране блокпоста. Не ожидавшие такого поворота событий трое из бойцов анклава, стоявших кучно, сразу стали жертвами нападения, но секундой спустя ожил ПКМ на блокпосту, выкашивая гостей без всякой жалости. Сначала тех, кто стоял ближе, потом Мочалов, а это был он, перенёс огонь на автобусы. Без лишних раздумий и сантиментов — он встал на защиту анклава вместо павших или раненых, в его памяти сразу всплыли рассказы о выдавливании неугодных из Хмырово, их мытарствах после и бое с людоедами. Сергей, не обращая внимания на крики ужаса и вопли о пощаде, оставил только последний автобус. Там в страхе забились по разным углам несколько человек и виден был лишь старик-водитель.

— Сидеть тихо! Пошевелитесь — убью! — крикнул он шофёру.

— Сидим-сидим, — испуганно заверил тот через открытое боковое стекло.

Сергей нажал тангенту рации:

— Это Мочалов. Срочно группу быстрого реагирования и медиков сюда! Нападение на анклав!

Пока ждали группу, Мочалов кинулся к друзьям. Саша стонала, зажав рукой рану, Денис сидел на земле, неловко подогнув руку и осторожно осматривая её, кривясь от боли. Сергей ринулся к Антону. Девятов был мёртв.

— С-с-с…. С-серёжа, что с Тошей? — почти шёпотом просипел Пасечников.

— Убит, — угрюмо ответил тот.

— Сс-суки…

— Саша, ты как? — участливо поинтересовался Сергей.

— Ранена, но крови немного. А кто стрелял из анклава?

— Пока не знаю, — пожал плечами Мочалов. — Наверное, кто-то из Захаровых решил подстраховаться. Ладно, это всё потом.

Группа быстрого реагирования прибыла на место в рекордные сроки — пять минут. «Шишига» и пара «Нив» выстроились полукругом, образовав импровизированный заслон, причём ГАЗ-66 припарковался КУНГом назад, для защиты вносимых раненых — увы, кроме Пасечниковых выносить было некого. Наряд и бойцы, прибывшие вместе с группой Совета анклава, почти все пали сразу — лишь один, получив пулю в грудь, прожил несколько минут.

Ко времени, пока всех павших уложили в КУНГ, до блокпоста добрался Захаров-старший со своим «Винторезом». Он хмуро оглядел бойню вокруг блокпоста и подошёл к Мочалову, наблюдавшему за перевязкой Дениса.

— Женя, привет! Спасибо тебе на огневую поддержку.

— Да ладно, Серёга, свои все. Что теперь делать будем?

— А хрен его знает, Женя. Антона больше нет…

— Как? — Захаров ошарашено посмотрел на него.

— Вот так. В КУНГе он, вместе с остальными «двухсотыми». Как теперь Вере говорить, ума не приложу…

— Смотрю, из всех автобусов, один пожалел? А не надо этого делать, — покачал он головой. — Я их сейчас зачищу.

— Нет! Женя, постой! — подхватил под руку его Мочалов. — У меня на них свои виды. Пошли!

Они вместе добрались до автобуса. Внутри сидела небольшая цыганская семья да несколько женщин, испуганно замерших при входе внутрь вооружённых людей. Старая цыганка бесстрашно встала, прикрывая собой несколько замурзанных пацанят и девочку.

— Знаю, что те, — кивнула она на трупы возле автобуса — плохое дело задумали. Я с самого начала им говорила, что так нельзя. А вы в своём праве, но прошу, хоть детей пожалейте, а?

— Я не стану вас убивать, — хмуро посмотрел на неё Мочалов. — И даже отпущу вас, но с одним условием…

— Каким? —