I

За долю секунды Орбис Макклюн — точнее, то, что осталось от Орбиса Макклюна, — обнаружил, что больше не принадлежит себе. Он стал собственностью этого спятившего придурка, Вэна Сантос-Смита. Затем — не через мгновение, сразу — его окружение радикально изменилось.

Вэна там не оказалось. Орбис был в кабинете с двумя окнами, с рисунками на стенах, толстым ворсистым ковром под ногами и невероятными гигантскими красными деревьями за окнами. Вместо Вэна перед ним находилась молодая женщина, казавшаяся затравленной, но очень привлекательная. Можно было бы даже назвать ее красивой, если вам нравится обилие косметики. Она сидела за столом красного дерева. На столе был информационный экран, табличка с именем «Роз Боралли» и ваза с единственной красной розой. Женщина, хмурясь, смотрела на Орбиса.

— Здесь говорится, что вас зовут Орбис Макклюн и что вы преп, — сказала она. Глядя куда-то в воздух над ним. — Что за преп?

Поучать в данной обстановке не годилось. Орбис ответил только:

— Это означает, что я проповедую Божье слово.

— Ха, — сказала она недовольно. — Что ж, теперь, мистер проповедник Божьего слова, вам придется научиться чему-нибудь полезному для Вэна. Вы ему понадобитесь, когда он займется этими парнями. Умеете пилотировать космический корабль?

— О каких парнях вы говорите? — спросил Орбис и тут же пожалел об этом. Женщина по имени Роз Боралли вздохнула и чуть шевельнула пальцем. Через мгновение Орбис бился в приступе дикой боли, какой ему никогда не приходилось испытывать: словно расплавленная лава текла по его спине, лицу, глазам и яичкам, поражая каждую частицу тела — виртуального, но явно способного ощущать боль, — где были нервы. Затем все кончилось.

— Видите? — небрежно продолжила женщина. — Так мы здесь работаем. Я спрашиваю — вы отвечаете. Понятно?

Орбису понадобилось несколько мгновений, чтобы вспомнить, о чем она спрашивает.

— Пилотировать космический корабль? — переспросил он, все еще тяжело дыша. — Нет. Никогда не приходилось.

— Но вы ведь в детстве играли в космические игры? Верно? — Когда он отрицательно покачал головой, она снова вздохнула. — Так скажите, что вы можете… например, чему вас учили в школе.

Он ответил на ее вопрос осторожно, не упуская ничего. Он окончил среднюю школу (нет, он не занимался спортом), потом два года проучился в колледже общины (история искусства, немного общей истории и один семестр введения в психологию). Лицо женщины все больше мрачнело. К тому времени как он начал описывать четыре года, проведенные в семинарии, она жестом велела ему замолчать.

— Боже, — в отчаянии сказала она, — что нам делать с неумехами вроде вас? — Без всякой надежды она еще какое-то время изучала данные на экране, потом спросила: — Вы ведь из Иллинойса? А что делали в Калифорнии?

Он сразу ответил:

— Я занимался Божьим делом! Внушал грешникам, что они оскорбили Его. Укорял их за то, что они якшались с антихристом — с хичи. Учил, что Бог выбрал их для Своего ужасного наказания, и умолял раскаяться и спасти свои души. — Он замолчал — не потому, что больше нечего было сказать, но потому, что женщина вдруг снова стала делать заметки на экране.

Она раздраженно посмотрела на него.

— Не останавливайтесь. Говорите еще о наказании. — Он снова заговорил и говорил довольно долго. Женщина выглядела довольной. — Хм, — сказала она наконец. — По крайней мере сердце на месте. Поговорим об этом позже.

И она исчезла…

…и опять — щелк-щелк — из одного места в другое, и женщина вернулась, но в другом платье, с другой прической и не одна. Рядом с ней стояла еще одна женщина. На этот раз не симпатичная. Как будто немного старше самого Макклюна, на голове бейсболка, из-под нее во все стороны свисают светлые, длиной в двадцать сантиметров, пряди. Хуже всего было выражение ее лица — смесь гнева и презрения. Она быстро и незаинтересованно осмотрела Орбиса и принялась разглядывать место, где они оказались.

А посмотреть стоило. Вокруг цвел розовый сад, стояли столы — тарелки и вазы с фруктами и мясом, сосуды с вином. Кусты роз были выше Орбиса и обступали его так тесно, что невозможно было понять, много ли тут места.

Однако он видел, что в этом роскошном саду под открытым небом очень мало мебели. Вернулся стол красного дерева, хотя вместо одной розы в вазе красовалось две или три дюжины. На столе по-прежнему был экран, а на нем изображение звезд. Рядом высокий шкаф красного дерева с закрытыми дверцами. За столом вращающееся кресло. Единственный стул в помещении лучше было бы назвать троном. Такой красоты Орбису не приходилось видеть. Словно сделанный из слоновой кости; а сиденье покрыто чем-то похожим на ткань, вышитую золотом. Стул пустовал. Орбис ни на мгновение не подумал, что этот стул предназначен для него или для женщины с локонами, так что им предстояло постоять.

Женщина за столом — как же ее зовут? Роз какая-то — посмотрела на него.

— Наверно, лучше вас представить, — сказала она. — Это, — кивок в сторону женщины с локонами, — Фригия Тодд. Она будет нашим пилотом. Не тесной маленькой торпеды, конечно, — добавила она с улыбкой. — Ее сможет вести де фон Вашингтон. Для нашей миссии Вэн предоставляет другой, гораздо больший корабль — этот.

Орбис машинально протянул руку Фригии Тодд. Та, казалось, призадумалась и только потом решила ее пожать. Но он не обиделся. Его занимала Роз Боралли и ее слова. Что за «миссия»? Он снова и снова обдумывал услышанное, и ему потребовалось несколько мгновений, чтобы уловить наконец — «этот корабль»! Он в космическом корабле? Неужели тот, кто молился, садясь в самолет, сейчас в космосе?

Спустя мгновение эти вопросы перестали быть вопросами, потому что женщина Роз Боралли показала на экран.

— Вот здесь, — сказала она, — собственность Вэна. Мы должны ее отобрать.

Но ее дальнейших слов Орбис не слышал, потому что картина на экране менялась, расширялась. Планеты становились меньше, показалось солнце, яркое и грозное.

И не одно. На краю экрана появилась еще одна звезда — нет, еще несколько. Теперь их было с полдюжины, и неожиданно космическое пространство перестало казаться таким просторным.

Орбис знал, что это может означать лишь одно. Звезды расположены слишком близко друг к другу для любой части настоящей галактики. Он понял: что бы они ни делали, это будет внутри Ядра.

Внутри Ядра. В том самом месте, где живут эти воплощения невыразимого зла, пр?клятые и проклинаемые хичи.

II

Потрясенный этим открытием, Орбис едва заметил, что Боралли снова заговорила. И только услышав свое имя, посмотрел на нее. Она враждебно смотрела на него и угрожающе держала руку возле чего-то на столе.

— Простите, — сразу сказал он. — Так вы говорите…

Она немного подумала и отвела руку.