– Наверное, что-то похожее, – согласился старлей, передавая прибор начальству.

Тот взял, приложил к глазам, пригляделся.

– Кумулятивные мины, противотанковые, китайские или египетские. – Как оказалось, подполковник имел познания и в саперной области.

Враги, не очень маскируясь, чувствуя себя в полной безопасности, вытягивали из тайника мины, здесь же вставляли взрыватели, готовя к боевому применению. Михалкин пристально следил за минерами, не обращая внимания на Петренко.

Неожиданно старлею вспомнилось…

* * *

– Стой, пять! – раздал из-за камыша шипящий голос Колуна и Александр разглядел в тумане ствол ручного пулемета Калашникова, упиравшийся ему чуть ли не в голову.

– Ноль, Колун, ноль, – зашипел в ответ замполит, едва не рассмеявшись. – Ты, Петриковец, кого хош заставишь вспомнить не только пароль, но и всю таблицу умножения!

– Проходите, товарищ старший лейтенант, – шепотом ответил солдат, и отклонившись мощным туловищем, пропустил офицера на стежку, ведущую на своеобразный мыс.

Приблизившись к урезу воды, Петренко увидел, что Шишка что-то рассматривает в ночной бинокль. Заметив офицера, младший сержант подал знак, мол, необходимо сохранять тишину.

– Что там такое? – тихонько прошептал замполит, тихо приближаясь к часовому.

– Камышовый кот… охотится… – послышалось в ответ, сержант передал офицеру бинокль.

Если бы подобный случай произошел где-нибудь в Союзе, то послужил поводом для серьезного разбирательства – часовой на посту ловит ворон, наблюдая за какими-то там котами! В Афганистане все было с точностью до наоборот, и Хантер это прекрасно понимал. Ежели посреди тумана, в предутренних сумерках часовой разглядел в зарослях даже камышового дикого кота – это являлось проявлением высочайшей бдительности, и, естественно, рожа какого-нибудь ихвани, с местной пропиской, была б замечена часовым намного раньше. Взяв в руки ночной бинокль, Петренко навел его на островок среди болота (именно туда показывал рукой Шишка), пристально присмотревшись. В «лунном мерцании» картинка, выдаваемом несовершенным прибором, не содержала ничего информативного – заросли, вода, вот и все…

Но Александр недаром вырос на Урале в семье военного, и сызмальства был натаскан на охоту – вскоре полосатый коллега-охотник был вычислен. Единственным демаскирующим признаком осторожного зверя оказался… хвост, нервно трясущийся кончиком в предчувствии поживы. Немалый экземпляр (где-то килограмм десять живого веса!), хаус неподвижно сидел на болотной кочке, не отрывая взгляда, наблюдал за водной гладью. Роскошный камуфляж надежно маскировал этого красавца, он практически сливался с зарослями.

На первый взгляд его охота выглядела бессмысленно, но так было лишь на первый, случайный взгляд: присмотревшись, Петренко заметил, что в воде прямо перед хищником происходят какие-то процессы, а именно – тихое волнение.

В скором времени бурление стало более заметным, и кончик хвостика Базилио забился как в лихорадке. Кот напрягся, было заметно – мышцы животного пребывают в состоянии натянутой тетивы… Вот хаус стрелой сорвался с кочки и с головой нырнул в воду! Через несколько мгновений удачливый охотник появился на поверхности: в его пасти отчаянно и безнадежно бился крупный сазан. Вылезши на суходол, отряхнувшись, как пес (не выпуская добычи), кот скрылся в зарослях.

– Мужик! – с уважением прошептал Петренко, поднимая большой палец вверх.

– Это точно! – тихо согласились часовой с подчаском…

*** …Воспоминания не успокоили Хантера. Неожиданно он вспомнил все оскорбления и обиды, которые претерпел от начальника политического отдела бригады: унижения и откровенные насмешки в присутствии подчиненных, грязные матюги и сальные шутки, недоверие и подозрение после того, как Петренко вышел живым из ночного боя.

Левая Сашкина рука зажала револьверную рукоятку, палец лег на спусковой крючок. Мозг судорожно зашевелился извилинами в нерешительности: более удачного момента, чтобы отправить мерзкого партаппаратчика и негодяя со стажем на тот свет, трудно было даже представить…

В контуженной голове поспешно созрел план – дождаться, когда начпо повернет голову, выстрелом под каску свести с ним счеты, затеять перестрелку с душманами и, прикрываясь трупом, словно щитом (научил его Бугай!), отползти к своим…

Ни один судмедэксперт ни за что не определит настоящую причину гибели мерзко-пакостного офицера-политработника, похожего на карту звездного неба…

По его расчетам, базирующихся на небольшом, но довольно насыщенном боевом опыте, он имел все шансы уцелеть: ихваней немного, их оружие не имеет большой убойной силы. К тому же рядом были три своих ствола (один – снайперский!) на подхвате, плюс недалеко БМП-2Д, что за минуту будет здесь… Палец почти автоматически давил на спуск, но мозг все же не давал команды на… убийство.

Только сейчас старлей понял, чем отличаются военные действия от убийства: уничтожение душманов любыми доступными способами является, по сути, профессиональным выполнением обязанностей воинской службы (по принципу: если не ты, то тебя).

И только дотошные журналисты в своих статьях, с недавних пор заполонивших страницы газет и журналов, с завидным постоянством именовали профессионалов военного дела убийцами, смакуя натуралистические сцены боев, о которых (по простоте душевной) воины-«афганцы» сами и рассказывали. Из голливудских фильмов вошло в журналистский жаргон ходкое словечко «киллер», что отныне клеилось всем без исключения…

Обстоятельства, в которые попали Петренко с Михалкиным, были сугубо боевыми, посему месть выглядела банальным киллерством. Все это значительно усложняло исполнение плана ликвидации старшего политработника.

Головой Хантер понимал, что такой «свой», как Монстр, принесет намного больше вреда, чем какой-нибудь мулла Сайфуль, но никак не мог решиться нажать на спуск, освободив землю от этого партийно-политического урода…

Несвоевременно вспомнилось, что у подполковника в Союзе остались дети и жена, тут же из памяти вынырнули воспоминания об обстоятельствах гибели Сашкиного предтечи – старшего лейтенанта Новикова, и то, как повел себя Михалкин, едва не лишив семью покойника пенсии по потере кормильца…

Душманы таскали мины. Занятые своим делом, они забыли об осторожности и азах маскировки. Необходимо было срочно принимать решение: кончать подполковника или же уходить, не принимая боя. Муки совести спровоцировали сильнейший приступ нервной лихорадки – кровь пошла носом, Хантеру стало холодно, крупная дрожь сотрясла все тело.

– Что с тобой? – блеснул зубами во тьме Монстр. – Испугался, герой?

– Нет, это я от лютой ненависти к врагам, – злобно прошептал тот в ответ.

– Поползли отсюда, шутник! – приказал начпо. – С БМП вызовем огонь артиллерии, потом проскочим участок.

Все, капец! Возможность безнадежно упущена.

«Да мать его так! – выругался про себя замполит роты. – В конце концов, я не Господь Бог, чтобы решать подобные вопросы – кому жить, а кому – нет!».