– Госпожа, выслушайте меня! Айлохины отметили ваш корабль! Они знают, что он – один из их собственных, и если они его еще не вызвали, то скоро это сделают. Та защита и убежище, которое он вам давал, скоро будут отняты. Если вы хотите выполнить то, что обещали М. Джеле, то вы удалите себя, шшушшдриаду и все ценное с корабля и отправите его отсюда!

Она воззрилась на него – и прочла искреннюю тревогу во всей его фигуре.

«Будь осторожна со всеми этими игрушками, малышка, – посоветовала ей Гарен из воспоминаний, – и будь осторожна с нашим кораблем. Обычно для пилота его корабль – спокойная гавань, а у нас тут возникает парадоке. Наш корабль нам подходит: он самый современный и лучшего качества. Но на нем есть те штуки, которые изготовил враг. И это правда, малышка, – такая же правда, как то, что я сижу тут и рассказываю тебе об этом! – что эти штуки никогда не забывают тех, кто их создал».

– А ты не знаешь, – спросила она, не намереваясь его дразнить, – успели ли они уже позвать «Танец»?

Его губы плотно сжались.

– Чем ближе подходит событие, из которого мы хотим выйти победителями, тем меньше я знаю… что бы то ни было.

Она вздохнула:

– Добро пожаловать в обычную жизнь. Его губы чуть изогнулись.

– Боюсь, что мне потребуется какое-то время, чтобы привыкнуть. – Он поднял руку, и искры закапали из его кольца, словно кровь. – Тем не менее я достаточно твердо уверен, что шшушшдриада в состоянии значительно помочь ученому и, как следствие, всему живущему. – Он бросил на нее быстрый непрямой взгляд. – Возможно, шшушшдриада тоже чувствует себя связанной своей клятвой.

– Возможно, – устало отозвалась Кантра. – Этого я с ней не обсуждала.

– Шушшдриада нужна, – не отступался Руул Тайа-зан. – Здесь.

– Я тебя услышала с первого раза. Мне сдается, что если тебе хочется иметь ее здесь, то ты сам и можешь ее сюда доставить.

Он поднял брови:

– Да неужели?

– Конечно. Может, Джела и был в состоянии носить это проклятое дерево туда-сюда так, словно оно весило не больше плитки с данными, но я не могу даже поставить его на грузовую платформу. Кроме того, как ты, несомненно, заметил, мне в последнее время пришлось нелегко и я чувствую себя не самым лучшим образом. Поскольку тебе необходимо, чтобы дерево оказалось здесь, а не там, то мне сдается, что ты и можешь его переместить. Или же оно может остаться там, где сейчас находится.

Тишина. Его лицо было образцом бесстрастности.

С глухим гулом вытесненного воздуха дерево в своей кадке возникло там, откуда можно было любоваться прелестным видом из окна. Его листья беспорядочно трепетали. Рядом с ним, с менее громкими и налагающимися друг на друга глухими ударами появились рабочий набор Джелы, керамический клинок, который он отнял у солдата Артикула Э миллион лет тому назад, аккуратная стопка ее собственной одежды и денежный сейф.

Она наклонила голову.

– Это практически все. Я попрошу тебя не трогать «Танец».

– Госпожа…

– Это мой корабль, – прорычала она. – Я сделаю то, что нужно, тогда, когда это будет нужно.

Он поклонился.

– Ладно.

У нее начали дрожать коленки, и по этому признаку она поняла, что нуждается в сне. Она извлекла из своих запасов самый строгий взгляд й адресовала его Руулу Тай-азану.

– У тебя есть дело к ученому, и пора тебе им заняться.

– А! – Он поднял руки, широко раздвинув пальцы. – Моя госпожа желает сделать вам подарок, – объявил он. – Вы его примете?

Она воззрилась на него:

– Но она ведь мертва…

– Разве я не сказал, что она со мной? – Он улыбнулся. – Вы не понесете ущерба, если его примете: в этом я клянусь.

Если только сумасшествие не заразно, хотя судя по всему тому, что она повидала на Краю, им очень легко можно заразиться.

– Ладно, – ответила она. – Подарок. А потом ты уходишь и донимаешь сэра дэа-Сила. Мы договорились?

Руул Тайазан улыбнулся.

– Пилот, мы договорились, – сказал он.

Он шагнул вперед, протягивая руки ладонями вверх.

– Ваши руки на мои, – проговорил он, и Кантре показалось, что его голос стал выше, музыкальнее, строже.

Она положила ладони на его руки и почувствовала, как тепло, быстрое и успокаивающее, распространяется по ее жилам.

– Семя плохо укоренилось, – прошептал Руул Тайазан. – Вы желаете выносить ребенка до полного срока?

«Да», – ответила она вслух, мысленно – или одновременно и про себя и громко.

– Да будет так, – откликнулся он и шагнул назад, разрывая между ними контакт.

Кантра посмотрела на свои руки с полностью зажившими гладкими костяшками пальцев, а потом – на Руу-ла Тайазана, который снова сгибался в поклоне.

– Госпожа, – сказал он, – до скорой встречи.

У него размазался контур, тело растворилось в свете – и она осталась одна, если не считать дерева.

Чуть неуверенно она посмотрела на дерево и на свое в беспорядке разбросанное имущество. Вдруг Кантра заметила, что лицо больше не болит. Она чуть прикоснулась пальцами к правому глазу, обнаружила, что он открыт и без синяка, а другая щека гладкая и без шрама.

– Ну что ж, – сказала она, адресуясь воздуху и эфиру, – спасибо.

– Невозможно, мастер?

Тор Ан опустился на одно колено у кресла ученого, заглядывая в опущенное лицо.

Старик не поднял взгляда: он смотрел, как его собственная рука гладит оранжевую кошку, словно это занятие и животное были самыми важными вещами во всей галактике.

– Позвольте мне знать, – тихо сказал он, – когда моя собственная работа описывает тупик. Продолжать невозможно. Я ошибался.

Тор Ан заморгал, ощущая ужас.

– Но… работа всей вашей жизни – и ошибка! Не может быть!

Ученый улыбнулся и поднял голову.

– Одно то, что человек всю жизнь потратил на какую-то работу, не гарантирует, что эта работа окажется правильной или полезной.

Он поднял руку и прижал ладонь к щеке Тор Ана, словно был одним из дедов Клана Алкиа, утешающим отчаявшегося юнца.

– А как же, – спросил Тор Ан неуверенно, на тот случай, если, как у настоящего деда Алкиа, его неожиданно мягкое настроение испарится еще более неожиданно, так что у юнца уши будут гореть от увесистых оплеух. – А как же враг, мастер? Капитан Джела думал, что ваша работа – это лучший способ нанести им поражение.

Старик потрепал Тор Ана по щеке – легко, даже ласково – и положил ладонь на спинку Удачи.