– Твоя душа ему тоже ничем не поможет.

Он оттащил меня от Бела, которому пришлось беспомощно за этим наблюдать.

У меня разбивалось сердце, когда я видела этого гордого демона вот таким. На коленях. Слишком слабым, чтобы встать. Слишком слабым, чтобы атаковать. С бездонным отчаянием в глазах.

Янус схватил меня за шею и развернул, чтобы я смотрела прямо в перекошенную от ненависти морду.

– Видишь, как он вскакивает на ноги? Видишь, как спасает тебя? Он не может. Он слаб. Он…

– СЕЙЧАС! – заорала я так громко, как только могла.

Мой голос стих, и потянулись самые долгие секунды в моей жизни. Секунды, в которые смелость и доверие были уже не пустыми словами, а состоянием. Секунды, в которые черные глаза Януса подозрительно сузились, а его ладонь сжала мое горло. Теперь все зависело от Тристана. От того, сдержит ли он свое слово, а если да – нашел ли он ведьмака на стене, справится ли с ним, окажется ли достаточно быстр, жив ли он еще вообще. Столько неопределенностей.

Терпение Януса истекло. Он поднял свой ациам.

– Никто тебе не поможет, – зашипел он. Что-то в его тоне изменилось. Я со смертельной уверенностью поняла, что время его игр в месть прошло.

В этот момент густо затянутое облаками ночное небо вспыхнуло голубым и зеленым светом. Янус замер. Он понял. Гнев застыл на его лице. А сейчас мне придется поставить все на одну карту. До сих пор я цеплялась за его запястье, но теперь отпустила, схватила Ужас Рима за плечи и изо всех сил ударила его ногой в пах. Янус взвыл и скорчился от боли. Его ациам упал в воду. М-да, коварный демон ты или нет, у смертности на Тихом омуте много лиц.

Зато теперь он мог задушить меня обеими руками.

– Ах ты, дрянь! – просипел он. У меня потемнело в глазах. Поэтому я пнула его еще раз. Дважды. Трижды. Пока снова не смогла глотнуть чуть-чуть воздуха. Тем не менее Янус продолжал безжалостно меня удерживать. У нас над головами разразилась настоящая гроза из огня сине-зеленого цвета. Внезапно раздался мощный взрыв, за которым последовала темнота. Руны на теле Януса вспыхнули, но затем погасли. К его ужасу, они рассыпались прямо на его коже. В тот же миг я услышала позади себя плеск воды. Самый прекрасный звук за всю мою жизнь. Мне не нужно было оборачиваться, чтобы знать, что там происходит. Я поняла это по страху во взгляде Януса. На моих губах заиграла зловещая улыбка. Тристан заслужил крепкий поцелуй.

Теперь моя очередь. Призвав свою магию, я обрушила на Януса пламя. Он ударил меня по лицу, но это не имело значения, потому что так мне наконец удалось высвободиться из его мертвой хватки. Я быстро нырнула ему под руку, вцепилась ему в горло и повисла всем весом. Мне не нужно его побеждать. Нужно только задержать его, пока…

Разозленный Бел шагал по черной воде. Холод в его взгляде, которого я раньше так боялась, теперь ощущался как теплые объятия. У него в руке сверкнул ациам Ари. Он не колебался, не тратил время на насмешки, не устраивал из этого спектакль, а вонзил клинок прямо в сердце Янусу.

Ужас Рима взорвался горячим облаком пепла. Я потеряла опору, упала и жестко приземлилась в воду, которая оказалась недостаточно глубокой, чтобы полностью смягчить падение. Меня накрыло волной черной жижи. Она понесла меня за собой, я в панике искала, за что зацепиться, меня несколько раз перевернуло, а потом, не успела я сделать и трех судорожных вдохов, как оказалась сидящей на сухом каменном полу.

Царила мертвая тишина.

По-прежнему в воздухе кружился пепел.

По-прежнему магия пульсировала по моим венам.

По-прежнему дико билось сердце у меня в груди.

Мое сердце билось.

Это означало, что я еще жива.

Это означало, что все кончено.

Или нет?

Я не доверяла своим ощущениям.

Я даже не смела поднять взгляд, потому что боялась что-то упустить или совершить ошибку. Боялась, что вот-вот опять раздастся смех Януса, или что ему удалось утащить с собой за врата смерти и Бела, или что такие усилия высвободило проклятие крови внутри Бела, или…

Я почувствовала покалывание на шее.

Чувственный аромат сладкого граната и горького шоколада заполнил мое сознание.

Я вдохнула его, выдохнула и задрожала, потому что с меня спало все напряжение последних часов, последних дней, последних двух тысячелетий.

Во дворе шато загорелись фонари. Сила Грии схлынула. Толпа зрителей зашевелилась. Вспыхнула нервная суматоха. Я слышала, как голос Элиаса громогласно раздавал приказы. Он не даст уйти никому из приспешников Януса.

Все закончилось. Все правда закончилось.

В поле моего зрения появилась рука. Сильная. Изящная. С золотым кольцом на указательном пальце.

При виде ее меня захлестнули радость и облегчение…

…и какое-то другое непривычное чувство. Оно словно наслаивалось на все остальные и поразило меня с такой силой, что время слетело с петель. Мне казалось, что эта рука потребует от меня всего, словно она уже прикоснулась ко мне, захватила меня, завладела мной, казалось, что демон, которому она принадлежала, будет властвовать над моими мыслями и чувствами и нагло заявит о своих правах. И в то же время эта рука предлагала мне все. Безграничную любовь, преданность, внимание, самоотверженность, уважение и готовность следовать за мной, куда бы я ни пошла. Я чувствовала притяжение. Связь. Такую полноценную, такую всеобъемлющую, такую жизненно важную, словно я была половиной от целого и не могла существовать без второй половины. Это ощущение оказалось настолько всепоглощающим, что меня бы не удивило, если бы воздух между нами взорвался градом искр.

Повинуясь инстинкту, я вложила свою ладонь в руку Бела, а когда он поднял меня на ноги и прижал к своей груди, я ахнула, потому что каждая клеточка моего тела будто начала вибрировать.

И вдруг мне стало ясно, что это такое. Это связь моей души с силой Бела, с его сущностью, со всем, чем он являлся и что до сих пор глушил Тихий омут.

– Ты мне не рассказывал, что это может вызывать такие ощущения, – ошеломленно выговорила я.

Пальцы Бела легли мне под подбородок в немой просьбе посмотреть на него. Я не знала, готова ли к этому, если все остальное уже так меня потрясло. Но и сопротивляться не могла. Поэтому медленно подняла голову. Бел выглядел измученным, но излучал непоколебимое спокойствие. Я утонула в чистой и сияющей бирюзе. А его улыбка… его улыбка так же обезоруживала меня, как