Кедрик выхватил бластер, но открывать огонь поостерегся, боясь попасть в дружка у видеокуба.

А вот Тимофей не боялся – и попал. Импульс пронзил рослому живот и раскокал экран. Развернувшись к Гвилиму – поверху полыхнул заряд, – Сихали выстрелил с колена. Мимо! Ответный выстрел обжег плечо, и тут же ослепительная струя плазмы, неровная, как растянутая синусоида, подкосила и Гвилима Кедрика, и столб навеса. Упали оба.

– Ты давай к задней двери! – быстро сказал Боровиц. – А я подстрахую тебя с главного входа!

Сбоку подкатился Рыжий.

– Там еще один был, – небрежно доложил он, – Змей его стукнул и… и… в общем, готов!

– Бдите здесь, – сказал Браун, посматривая по сторонам, – чтоб никого внутрь и никого наружу!

– Бу-сделано!

Перезарядив бластер, Тимофей быстро обошел салун и толкнул створку служебного входа. Пусто. Проскользнув внутрь, он двинулся вперед, держа бласт дулом кверху.

Дверь в зал была полуоткрыта, из-за нее доносился тревожный скрип Цыгана и глухой говор. Трое их там? Или четверо? Сейчас узнаем…

– Замечательно… – едва слышно прошептал он.

Распахнув дверь, Сихали Браун ворвался в зал. Бандитов было не трое и не четверо. Добрый десяток головорезов направили на него дула лучеметов и бластеров, мелькнул даже ствол пулевого карабина.

Тимофей не стал кричать «Всем бросить оружие!», он продолжил движение, то есть попёр вперёд, паля во всех без разбору.

Если бы головорезы выступили как единая команда, они бы дружно прикончили Сихали Брауна. Но в том-то и дело, что никакого единения меж ними не было, да и не могло быть. Перед Тимофеем металась человечья свора, где каждого заботила лишь целость его собственной шкуры.

Попав под выстрелы, бандиты забегали, стреляя в светопанели, но те не гасли, только покрывались темными пятнами в местах попаданий.

Сихали стрелял так быстро, что горячие выхлопы выстрелов сливались в сплошное пронзительное шипение, стрелял, пока индикатор не показал рубиновый нолик.

Браун «пограничным приемом» сменил бластеры, перебросив правый пустой в левую руку, а левый – в правую. И снова открыл огонь, боком скользя вдоль стены.

Василь Цыган откинулся к полкам с бутылками, высоко задирая руки – организм, различив смертельную опасность, сработал быстрее, а вот заскорузлый ум старого уголовника все никак не мог поверить, будто вдесятером нельзя сломить одиночку. А вот нельзя!

Пятеро погибли сразу, от руки Тимофея. Сам Браун заработал пару ожогов на боку и плече. И тут в дверях показался Боровиц.

Ощерив рот, присев для пущего упора, он вжал спусковую кнопку. Лучемет заработал в непрерывном режиме, выкашивая человеческий бурьян под самый корешок.

Бандит из самых умных мигом натянул куртку на голову и выпрыгнул в окно, спиной вышибая хлипкую раму. И тут же попал под горячую руку кого-то из Шуриков – красно-лиловая вспышка озарила проем с выбитым окном. Тихий ангел пролетел, с бластером под крылом…

Глубоко дыша, Браун оперся о стену, ощущая, как деревенеют мышцы. Половина мебели в салуне была переломана, посуда расколочена вся, мертвые тела лежали на полу, на столах, скрючившись или разметав холодеющие конечности. Потрясенный Станислас медленно опускал лучемет – всё как на войне! Ребристое керамическое дуло его плазмогана светилось рябиновым. А Василь Цыган все так и стоял у полок в позе цыпленка табака и мелко тряс подбородком.

Отпыхиваясь, Сихали сменил картриджи в обоих бластерах, один опустил в кобуру, а другой навел на кабатчика.

– Вон, – приказал Браун.

– Да, да, – закивал Цыган, – сейчас… Только вещи соберу, и…

– Ты уйдешь сейчас, – ледяным тоном отчеканил Тимофей, – как есть.

– Но мои вещи, деньги…

– У тебя было время собраться и уехать. Срок вышел. Вон отсюда. Рыжий, пропусти!

Сгорбившись, Василь прошмурыгал к двери, не разбирая дороги. Споткнулся о труп, но устоял. Вышел на улицу и пропал, поглощенный тьмой.

– А Бешеного тут нет, – спокойно заметил Боровиц. – Неужто струсил?

– Нет, – мотнул головой Браун, – Ванька выжидает. Сдает мне пешек, даже слонами и ферзями жертвует, а потом явится. По мою душу.

– Встретим, – просто сказал сегундо и поставил лучемет на предохранитель.

Рано утром Тимофей прошелся по улицам Порт-Фенуа, но все было тихо и пристойно. Человек десять, последние из списка нежелательных лиц, уныло толпились на пристани. С моря подваливала рейсовая субмарина.

Роботы медслужбы убрали убитых, киберуборщики счистили кровь и гарь, но никаким автоматам не под силу было снять напряжение, что повисло в городе. Айвен Новаго так и не показался. Видать, хотел поиграть у Брауна на нервах, вымотать ганфайтера, а потом явить себя, предстать во всей красе и получить приз за лучшие результаты по стрельбе из бластера…

Сощурившись, Сихали Браун оглядел Вторую улицу и остановил благосклонный взгляд на вывеске, извещавшей: «Готовит мамаша О’Хара. Обед – два четвертака». Подходяще…

Переступив порог заведения, Тимофей застал на месте деловитую, строгую даму весьма пышной комплекции. Капитальная женщина. Уперев руки в боки, дама оглядела ганфайтера, но отделалась коротким вопросом:

– Кофе?

– И покрепче.

– И с яичницей. Мм?

– Годится, – улыбнулся Браун.

Умяв омлет, он медленно выцедил полчашки кофе, после чего скрутил сигарету. Когда он закурил, на веранде замаячил Тугарин-Змей, а внутрь зашел Боровиц.

– Шурики побывали на лавовых полях, – сообщил он. – Станция пуста, но кофейник еще не остыл, и пахнет сигаретным дымом, как здесь.

Тимофей кивнул.

– Больше ждали, – сказал он, – подождем еще чуть-чуть.

Браун курил, щурясь от дыма, и обдумывал ситуацию. В уме он представлял путь, который пройдет Айвен. Сихали прекрасно понимал, что выгнал из города лишь самых отъявленных, но мелкая шушера, та шпана, что ходила в шестерках, осталась. Осталась и рада будет услужить Бешеному, в наивной надежде занять места своих убиенных или изгнанных боссов. Эти трусливые и пакостливые людишки наверняка уже все доложили Ваньке, и тот прекрасно осведомлен, где его ждут. Тимофей усмехнулся, проводив глазами прыщавого мужчинку, прогуливавшегося вдоль по улице. Тот уже раз пять промелькнул за окнами и вот решился, заглянул к мамаше О’Хара, как будто невзначай. Увидев Брауна, мужчинка замер, помялся, будто что-то припоминая, и вышел вон.

– Пошел на доклад, – прокомментировал Сихали.

Он встал и поправил бластеры.

Где-то гавкнула собака. И опять тишина. В городе, чудилось, объявили тихий час. Далеко за скалами прогудела рейсовая субмарина, шедшая в надводном положении.