Смерть нестриженого мигом отрезвила горячие головы – молодчики отступили и стали просачиваться за двери салунов, от греха подальше.

В молчании Тимофей двинулся по улице. Слева от него ступали Станислас и Тугарин-Змей, справа поспешали оба Шурика, спину прикрывали Юта Хейзел и Джамил Керимов, Самоа Дженкинс и Таскоза. Дружина.

Флаерная станция оказалась пуста, зато здание Совета наличествовало, имея и купол, и шпиль. Обыскав сию цитадель демократии, Сихали обнаружил только одного человека – председателя Совета Р. К. Гупту, как явствовало из таблички на дверях. Это был рослый человек, ширины примерно равной высоте. Все в нем демонстрировало исключительную силу: мышцы, кости – и ни капли жира. Его обветренное лицо, как будто высеченное из камня, обрамляла щетина черных как вороново крыло волос. Толстая шея плавно переходила в могучие плечи.

– Вы и есть Эр-Ка Гупта? – поинтересовался Браун.

– Допустим. – Взгляд председателя метнулся на лицо Тимофея, потом переместился на его бластеры и вновь вернулся, уперся колюче и прицельно.

– Меня зовут Браун, Тимофей Браун. Нам с ребятами нужно кое-что у вас заказать, но, говорят, у вас тут случился передел…

– Беспредел у нас случился, – пробурчал председатель. Поднявшись, он навалился на стол. – Так за чем вы пришли?

– Лично мне нужна шкура Айвена Новаго, – любезно пояснил Сихали, – а всем нам – отряд батискафов.

– А деньги?

– Пятьдесят тысяч амеро, – быстро сказал Боровиц. – Устроит?

Браун хотел было поправить Стана, но вовремя одумался – домовитый сегундо решил сэкономить тысяч двадцать.

– Устроит! – осклабился Гупта. Порывшись в ящике, он бросил на стол серебряную звезду шерифа. – Давайте так, мистер Браун. Вы наводите порядок в городе, мы вам выращиваем десять батискафов класса «Мустанг». Новейшая модель, глубина погружения – до двадцати километров, один такой заказали межпланетники, исследующие океан Европы – я имею в виду спутник Юпитера. Два моторных реактора, скорость сорок узлов! Мало вам десяти? Сделаем двенадцать!

– Обойдемся и десятком, – солидно проговорил Станислас, с трудом пряча радость, – надо же, за полцены предлагают отряд «Мустангов»! – Только вы уж в графе «Доп. оборудование» пометьте: «Установить торпедные аппараты и стационарные пульсаторы». Квантаберы у нас с собой.

– Идет! – мгновенно согласился Гупта.

Сихали молча нацепил звезду человека закона.

– Только вы учтите, Браун, – председатель глянул на него исподлобья, – прежнего шерифа вам придется «увольнять» самому…

– Я справлюсь, – спокойно сказал Тимофей.

Посовещавшись, китопасы разделились: Боровиц «устроился» к Тимофею помощником шерифа, а остальные вернулись на плавбазу. «Онекотан» стоило поберечь, да и кто защитит женщин? Экипажу, правда, прибавилось – с китопасами остались геологи и геоинженеры с академиком Стрембергом во главе, но бойцами «короеды» были никакими.

– Я уж думал, что ты сразу за Айвеном кинешься, – сказал Боровиц ворчливо.

– Он только этого и ждет. Наверняка Ваньке все уже доложили – и про нас, и про меня. Нет, искать эту сволочь я не стану – пускай подергается.

– Ну и правильно…

С «увольнением» Башки Тимофей решил не спешить. Успеется.

Несколько часов подряд он бродил по Порт-Фенуа, изучая город, чтобы знать, куда ведет любой переулок, где стоят изгороди, какие задние двери закрываются на замок, а какие нет. Откуда можно вести огонь и где скрываться от огня.

Боровиц шагал следом и одобрительно кивал.

– Навести порядок в городе – это та еще работенка, – ворчал он. – Бандюг надо разъединить, понял, Тимка? Надо так сделать, чтобы каждый из них стоял только за себя. Надо заставить каждого ублюдка поверить, что, если он встанет у тебя на дороге, умрет именно он, а не тот, кто стоит рядом с ним или позади.

– Случалось уже чистить?

– Раза два, наверное… Да, дважды. Тускарору-14 и Клиппертон-Главный. В принципе-то все просто – берешь в руки лучемет, а потом идешь и объявляешь, что закон – это ты, и первому же, кто ослушается или нарушит закон, – прикладом в зубы. А если кто схватится за бласт… Ну, тут-то тебя учить не надо.

– Так я и сделаю, – твердо сказал Сихали. – Ну, что? Пошли, устроим текучку кадров.

Офис шерифа обнаружился на Третьей улице, в одном здании с изолятором. Станислас задержался в тамбуре, приглядывая за улицей, а Браун прошел внутрь.

Там, в квадратной, почти пустой комнате обнаружился стол, на который возложил грязные ботинки Димон Башка. «Шериф» курил толстую сигару в положении полулежа, придавливая тощим задом растерзанное кресло. Напротив, усевшись на широкий подоконник, пристроился помощник – тощий субъект с узким, костистым лицом и тонкими губами. Маленькие глазки-бусинки глядели на Брауна не мигая, таращась по обе стороны хрящеватого носа с горбинкой. Человек-топор.

– Здравствуй, Димитрий, – приветствовал Башку Тимофей.

– П-привет… – выдавил тот и поперхнулся дымом от удивления. – Ты чё, – просипел он, перхая, – с дуба рухнул? Айвен тут!

– Где – тут? Он мне нужен.

– З-зачем?!

– Хочу спустить шкуру с этого лося.

– Ты чё, дурак?

– Я спросил, где Айвен?

– Бешеный ведет прием по личным вопросам в любое время, – глумливо усмехнулся помощник. – Это тут, за перевалом. Там лавовое поле, а на ём – геостанция. Бывшая.

– Благодарю, – сказал Браун и повернулся к Димону: – А ты убери ноги с моего стола.

– Чего-чего?!

Разглядев звезду на груди у Сихали, Башка закудахтал от смеха.

– Шериф, да?

– Да.

– А я кто тогда?

– Чмо приблудное. Дерьмо на палочке… Можешь сам выбрать, кто ты.

Башка с грохотом опустил ноги на пол и вскочил, хватаясь за бластер, – и заработал прямой в челюсть. Димон улетел под стол, опрокидывая кресло.

– А, черт! – сказал помощник, спрыгивая, и схватился за оружие.

Его шестизарядники как будто сами выскочили из кобур, извергая пламя. Один импульс ударил в косяк. Другой пробил дыру в стене чуть выше плеча Брауна. Тимофей выстрелил с бедра. Первый и второй заряды задели помощника, третий прострелил Башке шею, четвертый попал остролицему в тощую грудь.

Вытолкнув пустой картридж, горячий и помигивавший красным индикатором, Браун вставил новый и сунул бластер в кобуру. Чистка города началась.

Центр Порт-Фенуа не совпадал со зданием Совета и находился на маленькой площади, в месте пересечения Третьей и Четвертой улиц. Видно было, что основатели города особо не заморачивались – площадь назвали без затей, Центральной. Это был неровный круг утоптанной земли, на который выходили фасады салунов «Высокая проба» и «Элк Хорн», парикмахерской и пары магазинчиков.