В руке Повелителя появился черный шар, в гневе он метнул им в Обладающих Силой, но их уже окутало мягкое янтарное свечение.

* * *

Девушка с интересом рассматривала себя в зеркало: внешность Хранителя осталась при ней, только костюма уже не было. Лорд Янтарь любовно и бережно держал в руках маленький светящийся серый шарик. Вздохнув, сестра подошла к нему.

— Что теперь?

— Отпустим эту часть Силы на свободу, — ответил за него Верховный.

Все они находились в МАДе, в палате Сэти.

— И Новый Харон, если появится, не должен быть склонен ко Тьме, — добавил Главный Лорд на мрачно вопросительный взгляд Фаэтона.

— Охотно верю, — с сарказмом скривился тот.

— Но все же не совсем понятно, — вздохнула Кира, до сих пор предпочитающая скрываться за спиной Рыцаря от гнева и поучений дедушки. — Все-таки обсуждение плана телепатически и до не приличия быстро, не дает полной картины.

— Так было надо. Все это время у меня были сильные подозрения, что Джоуб может наблюдать за нами всюду, даже в МАДе. Но после пары исследований, я пришла к выводу, что особо лезть в наши мысли он не может, или не пытается, к счастью, так оно и оказалось. Мы отправились к нему, я и Рыцарь стали Падшими, а вы разыграли все от и до. И он, и Сила увидели, на что мы способны. Последней все это мало понравилось. Мирах, спасибо, чтобы ни говорил Джоуб, галлюцинация была на высшем уровне.

Серебристоглазая ответила ей теплой улыбкой.

— Но, Сэмми, — слабо спросила зеленоволосая девушка, держа за руку Метта Брауна, — кто ты теперь?

— Я отдала часть своей Силы. Нечто подобное сделали Первый и Второй Хароны, вложив ее кулон. Отказаться от Силы, когда ты к ней столь привязан, это сложно, но не невозможно, и она поняла меня. Слившись с моей душой, часть ее все еще живет во мне, и я буду защищать нашу Систему. Но теперь при всем желании я не Хранитель, и Падшим, естественно, стать не могу. Интерес Джоуба пропадает.

— Рано радуйтесь. — На экранах появилось лицо Повелителя Зла. — Думайте, я вот так просто оставлю вас в покое? Ладно, Падший Хранитель Харон в ближайшее время мне не светит, да

Систему так просто завоевать не выйдет. Но кто сказал, что оно мне нужно? И интерес к вам…

Я буду проявляться, не надейтесь, что одним мгновением избавили себя от Зла: я буду в преступлениях, я буду в митингах, я буду в пришельцах с других миров, я буду в темных колдунах и других хранителях. И мы продолжим нашу шахматную партию. Развлечение еще впереди.

— Иногда мне кажется, — вздохнул Метт, когда изображение Повелителя пропало, — что он пришел сюда из спортивного интереса. Но кто его, это Зло разберет, на самом деле.

Девушка в длинном коричневом платье, с полностью зелеными глазами и синими волосами вошла в кабинет, Президенты Ди и Монарх Бангина ждали ее.

— Можете считать это моим обновленным обликом, — усмехнулась она, видя их недоумение.

— Не важно, — пожал плечами второй президент, — так или иначе, но сейчас нашим государствам нужен кто-то, кто ни на чьей стороне.

Девушка улыбнулась:

— Маленький домик на единственном перешейке, соединяющим государства, никаких вопросов, и можете называть меня Советник Харон.

Наглости ей, конечно, было не занимать, но в коридоре все сильнее разгорался спор между знатью

Бангина и группой депутатов — республиканцев. Обладающие властью согласно закивали. Кулон девушки сверкнул, и она покинула помещение. «Материализовать оружие я уже не могу, но какая-никакая сила осталась, да и красноречия не занимать».

— Так, господа хорошие, а теперь подробнее, что у нас тут не заладилось?

* * *

— Вызывали?

Не ответив, глава «Катенских Хроник» закрыл за ними дверь и напряженно посмотрел на двух самых лучших и преданных сотрудников — Майкла и Шику. Затем медленно сел в одно из четырех кресел, расположенных у округлого стола

— Сядьте, — кивнул он, — у нас гость, и прошу без эмоций.

— Вряд ли у них выйдет, — появившаяся в последнем пустом Советник как можно милее улыбнулась.

…

— Информация из первых рук? — переспросил Майкл, по возможности стараясь успокоить свое волнение.

— Хотите сделать «Катенские Хроники» своим голосом?

— Грубовато звучит, но в целом верно. Не просто голосом, а голосом без посредников в виде правительственных секретарей.

— Власть у того, кто управляет информацией. Но неужели Советнику она нужна?

— Не совсем так, Майкл, хотя вынуждена признать управление информацией для меня более чем важно.

С РБР, ОЧС и даже Монархией свои связи, но мне нужны вы.

— Почему именно «Катенские Хроники»?

— Все просто, я слишком уважаю господина Мануко, чтобы скрыто манипулировать им. И слишком люблю вас двоих, чтобы врать дальше, — проговорила Сэм.

….

— Вы как? Лучше?

Все трое, более менее успокоившиеся, кивнули.

— Я дам «Хроникам» доступ практически к любой информации. Но скрывать свое отсутствие было бы все сложнее. А отлучаться, боюсь, придется часто.

— Что нас ждет? — немного печально спросила Шика.

— Пришельцы, колдуны и попытки Истинного Зла проникнуть в наш мир. Справимся как-нибудь. И все же. Все-все, кто не связан с Обладающими Силой, должны считать нас пришедшими из неоткуда. Дом на перешейке, закрытый куполом МАДа никогда не должен быть виден. Имя Черного Рыцаря никогда не должно быть связано с именем Меймора Джи, а у Советника не должно быть семьи, чувств, эмоций. И чтобы укрепить эту легенду, мне нужны вы.

— Меймор ведь не расстался с Биартой? — печально вздохнул Майкл. Сэм отвела взгляд.

— Даже если все «Катенские Хроники» поддержат твою легенду, будут делать всё, чтобы укрепить веру в нее, как скоро другие начнут проводить параллели двумя темноволосыми парнями, что стоят так близко к власти, — практически повторял Майкл слова ее брата. — Как скоро пойдут вопросы, почему принца

Бангина и Рыцаря никогда не видят вместе.

— Но между Рыцарем и одним простым генетиком связь так просто не нащупают, — слишком грустно добавила Шика, — в конце концов, твой брат — не единственный темноволосый на Хароне.

* * *

Митчи последний раз окинула взглядом свое прежнее жилище на Ките.

— Точно ничего не хочешь взять? — обнял ее Янтарь. Она кивнула.

— Митч, — тихо и виновато произнес ее муж, — если ты совсем против, ничего не выйдет, но иначе я не могу, — сильнее прижался он к ней, не до конца веря своему счастью.