— А почему это мы прикрываем?! — возмутился «Ящер»: они с Сенькой достали из кабины лифта ящик с патронами от его пулемета, и он хотел вновь всех наказать.

— А как ты думаешь, Лизард? — спросил я. — Ты ведь на дальних дистанциях…

— Ладно, — «Ящер» кивнул, — давайте выпьем грамм по пятьдесят и покурим перед этим делом. У меня есть травка…

Все сосредоточенно замолчали. Йорген протянул мне свою флягу, и я сделал пару глотков.

В эту секунду раздался женский голос из репродукторов:

— До отключения головного блока турбин осталось двадцать… девятнадцать… восемнадцать…

— Пошли, — скомандовал Сенька, занимая позицию за ящиками.

Я подскочил к стене рядом с дверью и замер с обожженным пальцем над красной сенсорной кнопкой с надписью «Open».

— …четырнадцать… тринадцать… двенадцать…

— Гранаты готовь! — «Ящер» начал свою паладинскую тактику, которая имела много плюсов при некой своей расточительности. — Как откроется дверь, — продолжил он, — кидаем по осколочной и по дымовой. Если есть флешаки, хоть одну зарядите, только сами не ослепните.

— Да уж как-нибудь разберемся, — ответил Йорген пренебрежительно.

— Дядько, — «Ящер» не обратил внимания на реплику Йоргена, — ты со своего чудо-ствола дай заградительную очередь, смогешь?

— А как же. — Сенька примостил свой агрегат на крышку ящика, вставил в него воронку и флегматично засыпал в нее мелкие стальные шарики.

Выглядела эта картина примерно как у Александра Дюма — жаль, не было длинного ружейного шомпола.

— …семь… шесть… пять… четыре… три… две… одна секунда… — Приятный женский голос смолк.

Где-то продолжала завывать сирена, а гул и свист ветра стали синхронно затихать. Дверь перестала мелко подрагивать, и навалилась ватная тишина, в которой медленно затихал рев турбин, слышный в основном уже только по вибрации в стенах.

Надрывный вой из висящих снаружи воздухозаборных сопел стал медленно сходить на нет, будто остановился приземлившийся самолет, и я поднес палец ближе.

— Готовы? — зачем-то спросил.

Все сосредоточенно закивали и стали тушить сигареты.

«Ящер» вынул из-под шлема какую-то железяку, быстро коснулся ее губами и что-то тихо пробормотал.

Холод в груди неприятно падал тяжелыми ломтями в живот, отчего слегка тошнило, а напряженная грудь словно была в постоянном положении вдоха.

Я коснулся пальцем сенсорной кнопки, раздался негромкий звук гонга — и тяжелая створка ворот западного ангара стала медленно ползти вверх, поскрипывая заржавевшими роликами.

Тут же в ангар поползли клубы пыли, и воздух стал противно-кисловатым. Я надел кислородную маску. Сквозь дверь пробивался красноватый свет ночного неба.

Я старался не думать ни о чем, кроме аккуратности и внимательности, которые были обещаны в моих действиях любимой женщине.

В ушах и так стоял звон, когда в проем створки ворот ангара полетели гранаты. Я спрятался сбоку, зажмурился и до отказа раскрыл рот. Все равно от взрыва в ушах возник болезненный зудящий звон.

А затем раздался шипящий свист воздуха и серия громких хлопков: это Сенька дал очередь из своего чудо-ружья. Несколько шариков с тяжелым щелчком пошли в обшивку ангара, возле двери, в метре от меня. Я чертыхнулся.

— Сеня, своих не убей ненароком, — сказал я негромко.

— Прицел слегка сбит, — проворчал тот с оправдательными интонациями в голосе.

Я присел на корточки и слегка высунул голову за дверь.

Над площадью клубилось облако пыли, видно было не очень хорошо, но два ближайших танка я разглядеть сумел: один лежал на боку, проломив краем своей башни борт стоящего рядом контейнера. Стволы его орудий беспомощно торчали в небо, а на борту зияла огромная черная дыра с оплавленными прокопченными краями — след меткого попадания термобарической гранаты. Боевая машина была изрядно занесена песком и пылью.

Второго танка я сперва вообще не узнал — его силуэт был здорово изуродован какими-то бугристыми наростами красновато-коричневого цвета, и вокруг него, словно кратер от удара метеорита, выросло такое же бугристое кольцо. Эти странные образования тускло поблескивали в призрачном небесном свете.

Я несколько секунд лихорадочно соображал — какое такое чудо могло произойти с этим железным болваном. И тут до меня дошло: по всей вероятности, ракета его только зацепила, и пилот чисто машинально включил свою установку «Тесла», которая, как микроволновая печка, раскаляла воздух вокруг машины, чем смягчала попадание снарядов по броне. Бедняга пилот, наверное, не сообразил сразу, что вокруг него буря и в воздухе большая масса песка. Песок начал плавится, превращаясь в жидкое стекло, и танк попал под раскаленный дождь. И когда пилот заметил по приборам, что температура брони растет, и догадался, в чем дело, он вместе с машиной уже был в плотном стеклянном коконе, а большая часть сервомоторов вышла из строя. Да… Случай из разряда мрачных курьезов. Мне не хотелось даже думать о судьбе этого несчастного ублюдка.

Меня сейчас больше всего интересовала судьба последнего на площади, четвертого танка и двух оставшихся, которые не стояли возле котельной. Те, которые на холме, могли быть не повреждены совсем из-за большого расстояния и погрешностей стрельбы и поправки на ветер. Если машин будет больше двух, то нам придется фигово, а еще ведь и пехота должна тут быть — около взвода примерно.

Я искренне надеялся, что пехоте пришлось хуже остальных: кислородные маски в такой буре могли и не спасти. Уверенности придавало то, что удалось разглядеть несколько засыпанных песчаной пылью тел, лежащих напротив ворот.

Прошло около минуты после взрывов наших гранат.

Йорген, «Ящер» и Сенька уже тоже вышли к краю входа в ангар.

— Чего это с ним? — «Ящер» удивленно кивнул в сторону «стеклянного» танка.

— Роковая ошибка в применении передовых технологий, — криво ухмыльнулся я.

— Пошли потихоньку. — Йорген, присев на корточки, переваливаясь, словно утка, вышел за левый край двери и прижался к стене. За ним вышел я.

Все было тихо, пыль продолжала клубиться. Пригнувшись, мы тихонько пробирались вдоль стены башни. Метрах в ста — ста пятидесяти слева от ворот ангара, на краю площади, стоял ободами на земле заржавевший автокран на базе русского грузовика «Урал». Рядом с ним веером рассыпавшегося домино лежали бетонные плиты, чернея круглыми отверстиями по торцам. Мы, не сговариваясь, направились туда.

И вдруг над площадью раздался резкий хлопок и зловещее шипение. Прямо сзади нас грянул грохот взрыва, и из дверей только что покинутого нами ангара вырвался огненный смерч, переплетаясь с черными прожилками густого масляного дыма.

Вновь начался звон в голове. Мы помчались во весь опор вперед. Я бросил короткий взгляд по траектории дымного следа, тающего в воздухе, и заметил наконец-то последний танк: он лежал на боку, потеряв один из своих шагающих манипуляторов, и, словно калека-инвалид, царапал песок оставшейся ногой, пытаясь развернуться в нашу сторону. В тот же момент раздалось несколько коротких автоматных очередей, и из стены башни на нас брызнули осколки бетона, завизжали рикошеты, по песку запрыгали маленькие султанчики выстрелов.