опахала:

«Отдохни, желанная, если ты устала!».

Тихо нега сладкая сердце затомила.

Закурились в воздухе дымные кадила.

Рыщут струны звонкие, выпевают ясно:

«Не гляди, желанная, – ты во сне прекрасна!»

Не стерпела – глянула… Кровь захолодела!..

Волчьи зубы скалятся… когти режут тело!..

Отступись, чудовище!!.. Сгинуло – пропало.

Стонут Вихри Черные, – все им воли мало!

Волшебное кольцо

Есть кольцо у меня – Изумруд и Рубин

  В сочетании странном горят.

Смотрят в очи мои Изумруд и Рубин, –

  Мне понятен колдующий взгляд.

«Избери одного» – он твердит, – «пусть один

Будет дум господин, будет грез властелин,

  В царстве сна, где мечтанья царят»

Вещим оком глядит на меня Изумруд,

  Зеленея морской глубиной:

«Хорошо в глубине, где Сирены поют,

Хочешь слиться зеленой волной?

  В тихом сумраке трепет души затая,

О царица жемчужин, Джемали моя,

  Утомленная сказкой земной?»

Но я слышу призыв: над прохладой пучин

  Будто дышит полуденный зной:

«Я – Рубин! Я – кровавый земли властелин.

  Я прожгу твой покой ледяной!

Дам все пламя, всю боль, все огни бытия,

  О царица Востока, Джемали моя,

  Пресыщенная сказкой земной!»

Союз магов

1. Жрец Солнца

Великий Маг стоял на львиных шкурах,

Весь пламенем заката озаренный,

Одетый пышно в пурпур и виссон;

На голове священная тиара,

Златой убор египетских царей,

Венчала смоль и серебро кудрей;

Гирлянды лавра, царственно спадая

С могучих плеч, спускались до земли;

В руке его блистал, как луч полдневный,

Магический несокрушимый жезл;

А на руке, как символ высшей власти,

Горел огнями перстень Соломона,

Алел рубин в оправе золотой.

  Над ним легко, из перьев ястребиных,

  Незримою вращаемы рукой,

  По воздуху качались опахала.

  Так он стоял. И жертвенник пред ним

  Струил благоуханье киннамона

  И ладана, и красного сандала.

  Так он стоял, – служителем добра,

  Пред алтарем всерадостного Солнца, –

  И светел был, и дивен лик его!

2. Жрица Луны

Но в час, когда слабеет дня влиянье,

К нему вошла я жрицею Луны,

Как дым мое белело одеянье…

Был бледен лик… Шаги – едва слышны.

  Тройной змеей сверкало ожерелье:

  Все – лунный камень, жемчуг и алмаз.

  Я принесла ему на новоселье

  Земную грусть, небесное веселье, –

  Полынь и дрок[8], расцветшие для нас.

Благоуханьем сладостным алоэ

Его мечты я властно вознесла

В мой мир, где слито доброе и злое,

Где вечно-сущим кажется былое –

Вне времени, как вне добра и зла.

  Открыв чела жемчужное убранство,

  Я подняла туманную фату,

  В моих очах нашел он постоянство,

  В улыбке – вечность, в мыслях – чистоту.

И вот, запели арфы в отдаленье,

Как будто сильф провеял по струнам.

Двух гордых душ – желанье и томленье,

Двух чуждых сил – воззванье и стремленье

Слились в один бессмертный фимиам.

  И гимны Солнцу были позабыты…

  О, свет неверный! Женственные сны!

  К нему вошла я жрицею Таниты –

  И он познал могущество Луны.

В пустыне

В багряных лучах заходящего дня,

Под небом пустыни – мы были вдвоем.

Король мой уснул на груди у меня.

  Уснул он на сердце моем.

Лепечет источник: «Приди, подойди!

Водою живою тебя напою», –

– «Король мой уснул у меня на груди, –

  Он вверил мне душу свою».

Смоковница шепчет, вершину склоня:

«Вот плод мой душистый. Возьми и сорви»

– «Король мой уснул на груди у меня, –

  Он дремлет под сенью любви».

Спешат караваны: «Беги, уходи!

Несется самум!.. Ты погибнешь в песках».

«Король мой уснул у меня на груди, –

  Поверю ли в гибель и страх?»

Исчезли миражи, распались как дым,

Вечернее небо горит впереди.

Король мой! Ты нежно, ты свято храним.

  Ты дремлешь на верной груди.

В саду над бездной

Был труден путь. Был зноен день.

До полдня длилось восхождение,

И вот, обещанная тень

Пред нами встала, как видение.

И мы вошли в нагорный сад,

Где, разрастаясь в изобилии,

Жасмины пряные кадят,

Меж роз и мирт сияют лилии.

Врата златые заперты,

Нам сладко млеть в благоухании.

Под нами – травы и цветы,

Над нами – лавры и латании.

Но полдень пышет здесь огнем, –

В саду, повиснувшем над бездною,

Богиня властная есть в нем, –

Земной кумир – с короной звездною.

Мы служим ей, как божеству,

Несем ей гимны и каждения

В горячих снах и наяву –

В стихийных бурях наслаждения.

Мы ей поем, мы ей кадим,

Светло-блаженные. как гении.

И наши души, будто дым,

Исходят в медленном томлении.

Мы служим ей – как божеству.

Нам снятся жуткие видения.

И львы, желтея сквозь листву,

Лежат на страже пробуждения.

Сон

1.

  Снилось мне – мы жили в старом доме,

  Тишина царила в гулких залах.

  По стенам висели в ряд портреты

  И смотрели острыми глазами.

В старой спальне – старое убранство,

Все с гербами, в темных, строгих тонах.

Посредине – ложе с балдахином.

Между двух зеркал оно стояло,

Повторяясь ими бесконечно.

  Но когда являлся мой любимый –

  Волшебством здесь все преображалось.

  Колебались ткани занавесок,

  Зацветали затканные розы –

  И со стен суровые портреты

  На меня приветливей смотрели.

2