— Люси и мой брат. Но они взяли с собой шестерых стражников. Она долго сопротивлялась, не желая никого брать с собой, но Питер настоял. Не знаю, что нашло на ее сиятельство, но с той минуты, как вы уехали, она все больше и больше волновалась. Просто места себе не находила. Все твердила, что должна как можно скорее увидеть мать, что мать ей просто необходима. Думаю, она покинула бы Брайарвуд на следующий же день после вас, если бы Люси не разубедила ее.

— Что она с собой взяла? — уже спокойнее осведомился граф.

— Ничего, кроме маленькой седельной сумки, милорд. Сказала, что Фрайарсгейт — не место для модных платьев и что телеги с вещами будут тащиться так медленно, что только ее задержат. И без них она окажется на севере куда быстрее. Что она наденет на свадьбу сестры, милорд? Поверить не могу, что церемония окажется такой скромной, — переживала мистрис Мэриан.

— Лорд Кембридж наверняка снабдит ее платьем. Я нисколько в этом не сомневаюсь. Семья моей жены, а особенно она, неизменно полагается на него в подобных делах.

— Вы проделали долгий путь, милорд. Идите за стол, а я позабочусь о вашем ужине, — уговаривала экономка.

— Я должен ехать на север, — угрюмо буркнул он.

— Разумеется, милорд, но скоро стемнеет. Дни стали гораздо короче, чем несколько недель назад, — встревожилась экономка. — Добрый ужин и крепкий сон помогут вам собраться с силами для нового путешествия.

Она настойчиво потянула его к высокому столу и велела слугам нести еду.

— Ах, Мэриан, я люблю ее, она просто сводит меня с ума, — тихо пожаловался граф.

— Знаю, милорд, но ведь и она вас тоже любит, — успокоила экономка, усаживая хозяина.

— Но она и словом не обмолвилась, — мрачно вздохнул он.

— А вы? Вы признались, что любите ее, милорд? — отпарировала она. — Ни одна женщина не откроет свое сердце мужчине, не будучи уверенной в его чувствах. Мужчина просто обязан признаться первым.

Граф сжал ладонями голову.

— Какой же я глупец! — простонал он.

— Как большинство мужчин, милорд, — согласилась экономка с фамильярностью доверенной и старой служанки. — Но ведь она не покинула вас навечно! И еще есть время исправить упущение.

— Но почему она не могла подождать? — пожаловался он.

— Не знаю и предположить не могу. Но ее сиятельство сгорала от нетерпения поскорее покинуть Брайарвуд и вернуться к матери. Значит, что-то ее тревожило. Но вам пока нечего беспокоиться. Смотрите, какой румяный пирог с кроликом! Только что из печи! И запомните, милорд, я хочу, чтобы все было съедено до последней крошки. Сейчас велю принести хлеб, масло и сыр. И кажется, повар успел испечь яблочный торт на десерт. Я не выпущу вас из-за стола, пока не насытитесь.

Граф ответил благодарным взглядом.

— Скажи моим людям, пусть завтра утром готовятся скакать в Камбрию.

— Да, милорд, — кивнула экономка и, слегка улыбнувшись, поспешила к выходу.

Она, разумеется, оказалась права. После плотного ужина граф почувствовал себя куда лучше, а крепкий сон в мягкой постели придал ему сил и стремления поскорее увидеться с женой. Поскольку Питер отсутствовал, он приказал одному из слуг сложить вещи и взял с собой одну вьючную лошадь. Возможно, он даже сумеет догнать своевольную жену еще до того, как она доберется до Фрайарсгейта.

Филиппа, однако, была преисполнена решимости как можно скорее увидеться с матерью, поэтому проводила в седле целые дни и останавливалась на ночлег только после захода солнца. Этим она безмерно удивляла своих людей. Они были поражены, что столь изящная дама способна проделать такое трудное путешествие без всяких необходимых женщине безделушек и лишних нарядов. Однажды, когда ночь застала их в чистом поле, прежде чем они успели добраться до монастыря или гостиницы, все благополучно переночевали в стогах сена, не услышав от хозяйки ни единой жалобы.

Наконец они пересекли границу Камбрии и продолжали ехать на север. Как-то поздним утром они взобрались на вершину холма, и перед ними открылось озеро, окруженное лугами, где мирно паслись бесчисленные стада Фрайарсгейта.

— Слава Богу, теперь я могу умереть в собственной постели, — вздохнула Люси.

— Сначала сползи с холма, — посоветовала смеющаяся Филиппа. Ее родной дом! Ничего тут не изменилось! Все, как она помнит! Красота и покой. И как легко дышится!

Она тронула лошадь и оглянулась на небольшой отряд.

— Учтите, ваша матушка может пребывать в Клевенз-Карне, — предупредила Люси. — Придется ехать туда.

— Ничего, пошлем за ней слугу, — беспечно отмахнулась Филиппа, полная решимости во что бы то ни стало добиться цели.

Но Розамунда уже приехала из Шотландии и наводила порядок в собственном хозяйстве. Она долго не могла опомниться от удивления при виде старшей дочери.

— До свадьбы Бэнон почти целый месяц, — повторяла она. — Зачем было так торопиться? Но все же, дорогая, добро пожаловать домой! А где же твой муженек, которого так расхваливал Томас? Постоянно поет ему такие дифирамбы, что Логан, по-моему, уже невзлюбил зятя!

Она обняла дочь и расцеловала в обе щеки. Что ж, все по-прежнему. Ничего не изменилось, разве что прибавились две колыбельки у очага.

Филиппа подошла ближе и заглянула в них.

— Мои младшие братцы?

— Да. Ну разве они не прекрасны, мои Томми и Эдмунд? Слава Богу, хотя они и вышли из моего чрева почти одновременно, все же не слишком похожи. В нашей деревне одна женщина родила близнецов, так они просто на одно лицо. Как две горошины из одного стручка! — оживленно тараторила Розамунда, но, случайно взглянув в сторону, всплеснула руками: — Люси, ты выглядишь усталой! Как я рада тебя видеть! Добро пожаловать домой. А кто этот крепкий парень рядом с тобой?

Питер выступил вперед и почтительно поклонился:

— Я Питер, миледи, камердинер его сиятельства графа. Розамунда кивнула.

— Не пойму только, Питер, почему ты здесь, а твоего господина не видно? — спросила она.

— Думаю, на этот вопрос лучше ответит ее сиятельство, — тактично пробормотал камердинер, отступая.

— Филиппа! — встревоженно пробормотала Розамунда.

— Я предупреждала его, что, если не вернется через неделю, я отправлюсь на север без него, мама. Вот и все! Он не сдержал слова, — оправдывалась Филиппа.

— А куда же уехал твой муж? — не отступала Розамунда.

— В Хэмптон-Корт. Кардинал прислал за ним гонца, — нетерпеливо бросила Филиппа. — Мама, я устала и ужасно грязная с дороги. Вели приготовить ванну и постель.

— Ты еще не объяснила, почему так поспешно оставила Брайарвуд, не дожидаясь мужа. Неужели нельзя было потерпеть несколько дней?

— И пропустить свадьбу сестры? — вскричала Филиппа. — Мама, до каких пор ты собираешься обращаться со мной, как с ребенком?! Я замужняя женщина» графиня Уиттон, и не потерплю ничьих нотаций!