Обманный финт, рывок, Ингольв, поскользнувшись, полетел в грязь… И в последний миг отчаянно, слепо рубанул по противнику…

— Ах! — слитно отозвалась толпа.

Петтер за моей спиной выругался, однако я предпочла сделать вид, что ничего не слышала.

Секундант Ингольва бросился к нему, следом спешил доктор Торольв. Однако их помощь не потребовалась: Ингольв, весь перемазанный, поднялся сам, а при виде жалкого обломка «рапиры» в руках господина Орма широко улыбнулся и поднял вверх собственную невредимую сосульку.

В этот момент он походил на древнего воина, стоящего на залитой кровью палубе драккара. Сверкали голубые глаза, распрямились плечи, даже грязь и запах пота придавали Ингольву какой-то странный диковатый шарм.

На глаза мои навернулись слезы. Боги, милосердные мои боги, как же я когда-то его любила!

— Госпожа Мирра? — тут же встревожился Петтер.

— Нет, ничего, все в порядке! — поспешила заверить я, смаргивая предательскую влагу.

— Господин Ингольв победил! — провозгласил старик с ларцом.

Муж бережно поднес к губам сосульку и передал ему. Ликующий запах имбиря, коньяка и лавра витал над местом дуэли.

А вокруг смеялись, хлопали в ладоши, громко обсуждали детали схватки.

Ингольва обступили друзья, каждый из которых считал своим долгом поздравить победителя. Только господин Орм морщился и потирал ушибленное запястье.

— Поздравляю, голубушка! — инспектор, протолкавшись ко мне, лукаво подмигнул и расплылся в улыбке.

— Благодарю, — только и отозвалась я, недоумевая.

Собственно, причем тут я?!

— Мирра! — повелительно позвал муж.

Вопросы пришлось отложить.

— Да, иду, дорогой! — подавив вздох, откликнулась я, направляясь к Ингольву.

— Видела, как я его? — хвастливо спросил он, всем своим коньячно-кофейным запахом умоляя о похвале.

— Замечательно! — отозвалась я с улыбкой.

Петтер истуканом застыл за моей спиной.

Если отбросить в сторону то, что Ингольв защищал честь моей «подруги», то он и вправду держался великолепно.

Я заметила заинтересованные взгляды и разливающийся вокруг легкий флер сладкого фенхеля. Так пахнет, когда у людей нестерпимо чешутся языки. Кажется, за нашим трио (Петтер не в счет) внимательно наблюдали, и это внимание ощущалось липкой паутинкой.

— Дорогой, может быть, поедем домой? — зябко поежившись, предложила я. И добавила вполголоса: — Здесь прохладно… И слишком многолюдно.

Прежде, чем Ингольв успел ответить, вмешалась Ингрид:

— Разве вам холодно? — притворно удивилась она. — По-моему, прекрасная погода!

— Действительно? — только и спросила я. Погода на загляденье: сыро, грязно, хмуро и ветрено.

— Вам нужно чаще бывать на свежем воздухе. — Продолжила Ингрид, по-дружески подхватывая меня под локоть и доверительно склоняясь ближе. — Это я вам говорю как медсестра. Рекомендую прогулки по берегу. Они очень полезны для закаливания и укрепления нервов.

Прозвучало это как едва прикрытый намек.

— Благодарю, — пытаясь сдержать ярость, я принялась поправлять выбившиеся из-под шляпки волосы. — Однако в вопросах лечения я сама достаточно компетентна. В конце концов, я — аромаг!..

И усмехнулась ей со значением. Окончание фразы «… а вы — всего лишь медсестра!» будто повисло в воздухе, словно неприятный запах — невидимый, зато вполне ощутимый.

Ингрид потупилась и прикусила розовую губку. В яблочный джем ее аромата щедро добавили недовольства — кислого молока.

— Мирра! — Ингольв, наконец, обрел голос, и в тоне его звучали досада и предостережение.

— Да, дорогой? — лучезарно улыбнулась я.

— Госпожа Ингрид желает тебе только добра, — нахмурился он. — И тебе стоит ее послушать, а не спорить!

— Я слушаю, — я пожала плечами, мягко высвобождаясь из хватки медсестры. — Но полагаю, что могу сама распоряжаться своим временем. Раз уж у меня так мало домашних обязанностей.

Последний намек узурпацию свекром власти в доме моментально вывел Ингольва из себя. Вокруг него словно полыхнул раздраженный коричный аромат.

— Мирра… — громко начал Ингольв, но, наткнувшись на мой предостерегающий взгляд, продолжил уже значительно тише: — Обсудим это в машине.

— Конечно, дорогой! — безмятежно согласилась я, кладя ладонь на его локоть.

Ингрид ничего не оставалось, кроме как следовать за нами в фарватере. И, признаюсь честно, эта маленькая победа грела мне сердце.

Впрочем, торжество мое продолжалось недолго. Остановившись рядом с автомобилем, Ингольв украдкой огляделся и, убедившись в отсутствии лишних ушей, проговорил негромко, но безапелляционно:

— С этого дня ты будешь проводить на берегу не меньше часа ежедневно!

При иных обстоятельствах подобное распоряжение я приняла бы с восторгом. Однако я не могла отделаться от мысли, что Ингрид зачем-то нужно было мое отсутствие в городе, и, надо признать, она весьма ловко добилась желаемого.

— Ингольв… — начала я, но он не слушал.

— С тобой будет ездить Петтер. Поезжайте прямо сейчас.

— Дорогой, но как же ты вернешься в Ингойю, если мы заберем автомобиль? — сделала я последнюю попытку. Резкий порыв ветра заставил меня, поежившись, поднять меховой воротник.

— Не волнуйся, — раздраженно дернул плечом муж. — У меня еще дела, а Ингрид может поехать на извозчике.

Радовало хотя бы, что он не намеревался уехать отсюда с любовницей под ручку! Впрочем, причиной тому наверняка были соображения престижа и приличий, а вовсе не мои оскорбленные чувства.

Петтер с легким поклоном распахнул передо мной дверцу.

От мальчишки веяло пачули — чуть затхлым, болотистым ароматом смолы, дыма и земли — предвкушением чего-то долгожданного. Я с трудом спрятала досаду: кажется, Петтер доволен таким поворотом событий. Все довольны — кроме меня.

— Я вам так завидую! — мечтательно прощебетала Ингрид, прижимая руки к груди. — Прогулка по берегу — это так романтично!

Надо думать, я — особа совершенно неромантического склада характера. Однако мое скептическое хмыканье нисколько ее не обескуражило.

— Заодно вы можете, например, собирать ракушки и камушки, — с брызжущим энтузиазмом, похожим на сладко-кисло-горький вкус грейпфрута, предложила Ингрид. — Можно делать из них прекрасные цветы или флакончики для духов!

— Благодарю! — ответила я с холодной вежливостью. — Непременно обдумаю ваше предложение! До свидания, госпожа Ингрид, дорогой.

И, уже отворачиваясь, заметила, как Ингольв улыбается Ингрид. Пахло от него в этот момент цветочно и сладко — липой — как в ту июльскую ночь, когда он умолял меня сбежать с ним…