Пахло от него так восхитительно, смолисто-ладанно, что у меня вдруг посветлело на душе.

Ладан — это прохладная ладонь на горячем лбу, стакан чистой воды в угаре тяжелых мыслей. Когда обидно до слез, когда мучают сомнения — он протянет руку, вытрет слезы со щек, утешит…

Голос Уннер заставил меня отвлечься от смакования замечательного аромата.

— Я отведу госпожу наверх и спущусь к тебе! — резко проговорила она, обернувшись к Петтеру.

От нее повеяло неприятным, до слез резким запахом горчицы.

Я сделала вид, что ничего не заметила. Надо признать, у Уннер были причины ревновать.

— Хорошо, я жду, — тихо пообещал мальчишка.

В ярком электрическом свете лицо его казалось усталым и как будто потухшим…

Разумеется, на следующий день я проснулась не в лучшем настроении.

Пришлось накапать смесь масел грейпфрута, розмарина, фенхеля и можжевельника — лучшее средство в таких случаях. Надо сказать, аромат у него своеобразный, зато мертвого на ноги поднимет!

Однако чувствовала я себя по-прежнему дурно, и болтовню Уннер пропускала мимо ушей. По ее словам, вчерашнее свидание удалось на славу, вот только слушать подробности о нем я не желала…

Спохватилась я, лишь заметив, что Уннер как-то странно на меня косится, и заставила себя вернуться к реальности.

— Что случилось? — спросила я, встретившись с Уннер взглядом в зеркале.

Она отвела глаза и уронила щетку, которой как раз меня причесывала.

— Ничего, — пробормотала она, кусая губы. — С чего вы взяли?

— Уннер, — усмехнувшись, я потянулась к баночке с медовым бальзамом для губ, — даже если у меня были какие-то сомнения, ты только что их полностью развеяла.

— Петтер… он переезжает к нам! — сдалась она, снова берясь за щетку.

Я поморщилась — она слишком дергала меня за волосы (видимо, от волнения), и уточнила:

— Ингольв велел Петтеру переехать в наш дом?

— Да! — подтвердила она, почему-то не слишком радостно. — До казарм далеко, господин Ингольв сказал, что так неудобно.

— Понятно, — задумчиво проговорила я, перебирая разложенные на туалетном столике безделушки.

Ингольву даже в голову не приходило поселить у нас своего предыдущего ординарца. Он все больше привязывался к Петтеру, надо думать, видя в том именно такого сына, о котором всегда мечтал: сильного, упрямого, порывистого.

Впрочем, Петтер ни в чем не виноват, да и Ингольв, по большей части, тоже. Просто я — совсем неподходящая жена для моего мужа, и с этим ничего не поделаешь…

За столом обнаружился только мой свекор, уныло ковыряющийся в тарелке с яичницей.

— Здравствуйте, господин Бранд! — я вежливо улыбнулась. — А где Ингольв и Петтер?

— Откуда я знаю? — буркнул в ответ он, обжигая меня неприязненным взглядом и запахом рыбьего жира. — Ушли куда-то.

На этом светская беседа за завтраком закончилась…

Вчерашний снег уже почти стаял, небо взбухло грозовыми тучами и лениво поливало землю дождем. И темно, как в сумерках. Лужа у крыльца разлилась морем — от порога до порога, так что пришлось, передернувшись, шагнуть прямо в воду.

Брр, ну и погода! Лучше бы я осталась в постели, но вдруг кому-то именно сейчас потребуется помощь аромага?

Придерживая одной рукой намокшие юбки, я распахнула дверь «Уртехюс» и пыталась нащупать свечу. Подводить электричество в эту часть дома свекор отказался наотрез, сославшись на непомерные расходы. Разумеется, при этом он «позабыл», что аромагия приносила весьма солидный доход.

Отпереть дверь в полумраке приемной — задача не из легких.

«Йотун!» — выругалась я себе под нос, не обнаружив спички на привычном месте. Разумеется, приличной даме не полагается говорить таких слов, однако при таких обстоятельствах мало кто от них удерживается!

Я принялась шарить по журнальному столику в поисках коробка. Гладкость лакированного дерева, ажурная шершавость кружевной салфетки… и тут мои пальцы нащупали что-то такое, отчего сердце мгновенно подпрыгнуло к горлу. Шелковистое тепло кожи. Следом послышалось тихое шипение.

Долгую минуту я боялась пошевелиться, но это не помогло: шелест потревоженного воздуха, и мое запястье будто обожгло болью.

Судорожно дернувшись, я прижала к груди пострадавшую руку и закричала. Собственный крик звенел в моих ушах, перед глазами все плыло, и полутьму расцвечивали цветные пятна.

Когда кто-то схватил меня за плечи, я едва не потеряла сознание.

— Тише, — попросил мужчина, без труда меня удерживая. — Не бойтесь, Мирра, это же я.

Знакомый словно шелковистый голос и древесный аромат подействовали на меня, как слоновья доза успокоительного.

— Исмир, — всхлипнула я. — Меня укусила змея!

И передернулась, не в силах скрыть омерзение. Вонючий ужас накрывал с головой, и только деликатное дуновение сандала с трудом его разгоняло, как огонек свечи разгоняет ночную тьму.

На мгновение дракон будто оледенел, потом его руки скользнули по моим плечам, освобождая из теплого плена объятий. Он развил бурную деятельность: зажег свечу, распахнул дверь, помог мне добраться до кушетки.

— Куда? — коротко спросил Исмир, опускаясь на колени передо мной.

Его бледно-голубые глаза сейчас казались темными, как вода в проруби.

Я молча протянула ему руку, чувствуя, как тело сотрясает дрожь. Сбывшийся кошмар лишил меня привычного спокойствия.

— Холодно! — пожаловалась я, как ребенок.

— Вам не следует бояться, — Исмир, пристально изучающий ранки, даже не поднял головы.

И вдруг ласково погладил мое запястье, едва притрагиваясь пальцами, осторожно подул, коснулся губами… На руку будто упали снежинки, за шиворот скользнул прохладный ветерок, заставляя вздыбиться короткие волоски на шее. Ощущение от прикосновения льда к горячей коже было настолько пронзительным, что я невольно дернулась.

Исмир поднял голову, понимающе улыбнулся и пружинисто вскочил на ноги. Он источал аромат сандала и чуть слышный запах черного перца — азарта.

— Я разыщу змею, а вы тем временем изыщите в своих снадобьях что-либо согревающее.

— Зачем? — не поняла я.

Меня колотило, но, кажется, вовсе не от холода. Сколько осталось времени? Минута, час, сутки?

— Посмотрите на свою руку, — отворачиваясь, предложил он и, не дожидаясь ответа, скрылся в приемной.

Я послушно опустила взгляд… и закусила губу, чтобы не вскрикнуть. Потемневшие следы змеиных зубов окружало бело-голубое пятно, от которого стремительно разливалось онемение.

Исмир попросту заморозил поврежденный участок, не давая яду распространиться по телу! Но это чревато обморожениями, вот почему он велел найти что-нибудь согревающее…