– Что мы будем пить?

Палмер рассмеялся и помахал официанту.

– Не по сезону похолодало,– заметил он.– Что-нибудь из антифризов?

– Виски. Любое.– Моллетт повернулся к Вирджинии:– Мак увильнул, да? Я так и думал, что у него не хватит нахальства позавтракать со мной.

– Почему?

Моллетт отмахнулся, как бы отгоняя неприятный запах.

– На прошлой неделе этот парень напичкал меня дутыми биржевыми сведениями.– Он нагнулся вперед, положил локти на стол, понизил голос:

– Бред сивой кобылы. Мол, будет объявлено увеличение дивиденда, и акции взлетят как птицы. Мол, в течение двух недель доходы удвоятся. Вот-вот будет объявлен правительственный контракт на 80 миллионов долларов, и все в таком же духе. Устоять невозможно.

– Надеюсь, ты не купил? – спросила Вирджиния. Моллетт покачал головой и улыбнулся:– Дорогая, если бы я вообще когда-нибудь покупал акции по чьим-либо советам, то уж не Мака Бернса. Он надеялся, что я напишу об этом в нашей газете. А статья нужна была для повышения курса акций. Обычная карусель. Ужасно смешно.– Он скорчил гримасу.

– Такого никогда не случалось,– сказала Вирджиния очень серьезно,– во всей истории нью-йоркского журнализма.

– Ха! Но мы в «Стар» стараемся не влипать в подобные истории.

– Это жулики из другой газеты занимаются подобными штучками, да, Джордж?

Он взглянул на нее исподлобья и повернулся к Палмеру:

– Вы заполучили хитрую маленькую штучку. Она кончит тем, что завладеет банком.

Палмер заказал официанту напитки.

– Кто-нибудь все равно это сделает,– сказал он.

Глаза Моллетта неожиданно стали совершенно круглыми и уставились на Палмера:

– Простите?

Палмер покачал головой и обратился к Вирджинии:

– Какое объяснение дал Мак? Трусость?

– В час дня он улетает в Олбани.

– В этом весь Мак,– подтвердил Моллетт.– За то время, которое у него уйдет, чтобы доехать до аэродрома, полететь на одной из этих двухмоторных развалюшек, потом от аэродрома добраться до центра города, он мог бы доехать туда же на поезде. Но это не для Мака.

– Сама скорость,– сказал Палмер,– иногда менее важна, чем иллюзия скорости.

– А иллюзия,– добавил Моллетт,– всегда более важна, чем действительность, если вы Мак Бернс.

Последовала глубокая тишина. Чувствуя, что тонет в ней, Палмер сказал:

– Любопытно, если вы такого мнения о Маке, как он мог увлечь вас позавтракать с ним сегодня?

Моллетт указал на Палмера квадратным пальцем и произнес своим сипловатым доверительным голосом:– Я здесь, чтобы увидеть вас. Честно говоря, я очень рад, что Мэкки Нож упорхнул в Олбани.

Принесли виски. Палмер поднял свой стакан.

– За смятение в стане врага!

Моллетт приятно улыбнулся:

– Кем бы он ни был!

– Что я могу вам рассказать? – спросил Палмер.

– Вы должны учесть,– начал Моллетт,– что наш парень, занимающийся банковскими делами, в отпуске. У меня другая область. Сейчас я просто выполняю задание взять у вас интервью. У меня тут небольшой список в несколько тысяч вопросов.

– На какую тему?

– Как вы предполагаете провалить билль об отделениях сберегательных банков?

– Для печати?

Моллетт протянул вперед руки ладонями вверх.

– За это мне платят.

– Но мне платят не за это,– напомнил Палмер.– Я был бы счастлив поговорить по некоторым этим вопросам неофициально. Но из того, что я могу сообщить вам для печати, едва ли получится даже один абзац.

– Давайте начнем с него.

Палмер отпил немного виски.

– Мы намерены довести до сознания людей – так скоро и энергично, как нам это удастся,– что на данной стадии нашей национальной экономики сберегательные банки представляют собой денежный тупик; что личные сбережения – вещь хорошая, но она не обязательно становится все лучше, когда таких сбережений все больше; что в действительности беспрепятственный рост сбережений обычно затрудняет естественное развитие экономики; и что, таким образом, экспансионистские требования сберегательных банков не в интересах общества.

Моллетт немного подумал, потом поднял свой стакан.– Я не собираюсь передергивать,– сказал он,– но ничего из вышесказанного я не назвал бы сенсационными новостями.

– Я знаю,– согласился Палмер,– однако ничего другого для печати я сказать не могу.

Моллетт вздохнул.– Тогда давайте говорить неофициально. Если я увижу что-нибудь стоящее, мы сможем это перефразировать и сделать официальным. Ладно?

– Во всяком случае, давайте попробуем.

Моллетт кивнул и оглянулся на Вирджинию:

– Неплохо для банкира,– И снова повернулся к Палмеру с той же приятной улыбкой:

– Не для печати. Вы верите хоть во что-нибудь из всей только что рассказанной вами ерунды?

Палмер усмехнулся:

– Не для печати, «ерунда» – это не то слово. Здесь больше подойдет «отрава». Но – все еще не для печати – то, что я сказал, считается священной истиной в Вашингтоне и в других высоких сферах, где делается экономическая политика.

– Будучи банкиром, как вы относитесь к неограниченному расширению личного кредита?

– Совершенно не обязательно быть банкиром, чтобы отвергать его,– ответил Палмер.– Любой человек, которому дорого благосостояние своей страны, знает, что это безумие. С другой стороны, этот человек знает,– добавил он,– что, зажимая кредит, мы войдем в такой экономический штопор, по сравнению с которым кризис 1929 года покажется похожим на медленный вальс. Слишком поздно. Раз уж схватил тигра за хвост, то отпускать нельзя.

– Очень хорошо,– сказал Моллетт.– Разрешаете цитировать?

– Не стоит.

– Это высказывание о тигрином хвосте можно понять по-разному,– продолжал репортер.– Например, как насчет банка, который вытанцовывает перед Тамманским тигром.[18]Даже имея Мака Бернса в качестве посредника.

Палмер поднял брови:

– Не могли бы вы точнее определить слово «вытанцовывает»?

– Беру его обратно. Давайте скажем – банк, который использует влияние Таммани в своих экономических целях.

– Боюсь, вам следовало бы спросить об этом мистера Бэркхардта. Мак Бернс был нанят задолго до моего появления на сцене.

– Если я спрошу Бэркхардта,– возразил Моллетт,– он только накричит на меня. Я спрашиваю вас, поскольку мне кажется, что вы человек здравомыслящий. Вы представляете собой современный тип банкира,– добавил он, подмигивая Вирджинии,– с определенной настроенностью к сотрудничеству и вообще с высоким интеллектуальным уровнем.