– Не можете,– нажимал Палмер,– или не желаете?

Бэркхардт искоса метнул на него разъяренный взгляд. Блеснули белки глаз, на виске слева набухла вена.

– Полегче, Вуди. Думай, что говоришь, парень.

– Я не хочу оскорбить вас,– в свою очередь разозлился Палмер.– Я пытаюсь вам помочь.

– Не помню, чтобы я просил об этом.

– А я должен ждать просьбы?

– Ты, как всегда, чертовски любезен и прав,– почти проскрежетал Бэркхардт.– Когда мне понадобится помощь, я попрошу. И если когда-нибудь она понадобится мне от новичка, то я пойму, что попал в большую беду.– Он медленно поднялся, видимо сдерживая себя, как того требовало пребывание в общественном месте.– Теперь слушай,– произнес он.– Ты испортил отличный ленч. Но я не буду упрекать тебя. Ты наговорил много чепухи. Я это тоже забуду. Хочу только, чтобы ты понял одно: никто не помогает Бэркхардту переходить через улицу. Когда мне понадобится поводырь, я позову. А пока поезжай, произноси свои речи и предоставь остальное мне. Понятно?

Палмер встал.

– Это ваш банк.

– Вот теперь ты сказал что-то путное,– заявил босс.– И лучше не забывай этого.– Он протянул руку:– Без личных обид, Вуди.

Палмер взял его руку и почувствовал сильное пожатие грубоватых толстых пальцев.

– Как вам угодно.

– Ладно,– сказал Бэркхардт.– Должен бежать. Поговорим с тобой позже. Или завтра.– Он помахал рукой, снял с вешалки в гардеробе свое пальто и, выходя из ресторана, бросил удивленной девушке 25 центов.

Палмер постоял немного, глядя в окно. Мельком он увидел на улице коренастую фигуру Бэркхардта, надевающего пальто. Тот помахал кому-то. Потом Палмер увидел, как Бэркхардт устремился через улицу, наперерез транспорту, к своему «роллсу», остановившемуся на другой стороне. Он вскочил в него, хлопнул дверцей и укатил. Палмер прикинул, что прошло примерно 30 секунд с того момента, как Бэркхардт пожал ему руку, и до его исчезновения.

Быстрый. Упрямый. Уверенный в себе. Невозмутимый. А между тем, вспомнил Палмер, он был довольно-таки встревожен, узнав, что кто-то еще заметил происходящее с акциями ЮБТК на бирже.

Палмер оглянулся, ища официанта. Не нашел его. Сел, снова закурил и уставился на кончик сигареты. Ему начали надоедать резкие непокладистые старики, не нуждавшиеся ни в чьей помощи. Раньше в подобных случаях он всегда уступал отцу и больше не возвращался к спорным пунктам. Но одно дело – тогда, а другое – теперь. На этот раз он не собирался бросать начатое.

Палмер сидел один в маленькой комнате, которую отель именовал библиотекой. Дети легли спать час назад. Он слышал, как Эдис возилась где-то в другом конце их шестикомнатного номера. Теперь «библиотека» была пуста. Исчезли бесчисленные картины и коробки с книгами, которые при переезде в Нью-Йорк Эдис не решилась оставить на хранение в Чикаго. Сегодня днем, вероятно, приходили грузчики и увезли из номера все имущество Палмеров, оставив лишь смену белья. Эдис и горничная отеля упаковали в пластиковые чемоданы все костюмы, платья, рубашки и прочее, оставив в шкафу и ящиках письменного стола только то, что может понадобиться семье на следующий день. Сидя при тусклом свете лампы, которую в отеле называли «лампой для чтения», Палмер лениво раздумывал над тем, какой костюм приготовила ему жена на завтра.

Он был, конечно, благодарен Эдис за ее руководство переездами из Чикаго в Нью-Йорк и теперь из отеля в их новый дом. Сам он не смог бы наблюдать за реконструкцией дома. Он понимал также, что далеко не каждая женщина смогла бы так успешно, как Эдис, справиться со всем этим.

Потом мысли Палмера чуть-чуть изменили направление, он призадумался о своих собственных грехах и ошибках.

Он сам, например, вот уже почти месяц не был на стройке. Фактически он видел дом всего два раза: в день, когда они с Эдис решили его купить, и второй раз, по окончании разборки внутренних перегородок. Иными словами, сказал он себе, после начала строительных работ он не обращал на дом никакого внимания. Если не считать беглого знакомства с чертежами Эдис, он не имел понятия о том, что там строится или как это выглядит и подходит ли ему.

Все это означало, понял он теперь, безразличие к дому и даже бессердечность по отношению к Эдис.

Впрочем, Эдис прямо не обвиняла его в этом. Последние несколько недель, когда основная работа была выполнена, еще оставалось множество деталей, например плинтус в столовой – орехового или тикового дерева? По вечерам у Эдис хватало времени лишь на то, чтобы выяснить у мужа его пожелания: да, дубовая панель – во всю ширину большой гостиной. Драпировки ручной, а не фабричной выделки. На кухне – пластик в кленовых листьях; никакой винилово-асбестной плитки в детской. (Слишком холодно для босых ног, лучше дуб.) Десятисекундная задержка для автоматической дверцы лифта достаточна? Хорошо. Да.

Сидя в библиотеке, Палмер думал о том, что вот уже два месяца, как Эдис взяла на себя работу обычного подрядчика, чертежника-конструктора, а также часть работы архитектора. Я должен быть благодарен ей за все это, размышлял Палмер. Но, как он понял сейчас, в действительности он не испытывал благодарности, а просто признавал уместность такого чувства. Он сознавал, что Эдис заслужила его благодарность.

С этими мыслями Палмер, слегка щурясь при слабом свете, попытался снова вернуться к чтению документов. Перед ним была стопка листов бумаги, сколотых хромированными скрепками и вложенных в синюю папку. Некоторою время Палмер листал их, но потом его внимание снова начало рассеиваться. Была какая-то безнадежность в бесконечной череде имен и адресов. Бэркхардт прав: люди, имеющие хоть какие-нибудь средства, чаще всего покупали акции ЮБТК. Находившийся сейчас в руках у Палмера список акционеров весил по крайней мере полкилограмма.

Точнее, здесь было два списка, скрепленных вместе. Один подробно характеризовал положение шесть месяцев назад. Другой отражал текущий момент – относительно, конечно, насколько это удалось Гарри Элдеру, то есть не более чем тридцатидневной давности.

Когда началась необычная активность на бирже, Палмер понял причину – с каждым днем в обороте находилось все большее число акций ЮБТК. Можно было предположить, что происходит естественный переход акций от нескольких крупных владельцев к множеству мелких. Скажем, какой-нибудь фонд взаимопомощи, обладатель десятков тысяч акций, мог принять решение несколько разгрузить свой портфель в последнем квартале года. Эти тысячи в конечном счете могли найти дорогу к нескольким сотням частных покупателей. Такое предположение было как будто логичным. Но, сравнив списки, Палмер увидел, что за последние шесть месяцев больше акций оказалось в руках меньшего числа акционеров. Это было неожиданно.

Он вздохнул и уронил тяжелую кипу бумаг на колени.

Последние полчаса он потратил на то, чтобы отметить в новом списке имена, не встречавшиеся в старом списке. Он мог точно определить положение: за полгода около 200 тысяч акций ЮБТК перешли путем продажи от трех тысяч человек примерно к 25. Он не знал ни одного из этих двадцати пяти новых имен и не усмотрел в них никакой определенной тенденции. Даже адреса их были разбросаны почти по всей стране.