— Уходите, — приказал он.

Атило казался потрясенным.

— Или оставайтесь, — зарычал Тико. — И умрите. Как пожелаете.

— Пожелаю?..

— Думаете, мы сможем разобрать, где друг, а где враг? — он указал на А#39;риал. Яростные порывы ветра отклоняли направленные в нее стрелы. Девочка откинула руки назад и запрокинула лицо к небу.

Она беззвучно шевелила губами, читая заклинания. Пальцы плясали в странном танце, когда она тащила по небу тучи и раскалывала корабли пополам ударами молний. Вскинула подбородок, и волна размером с утес обрушилась на три корабля, раздавила их и отхлынула. Флот мамлюков таял, исчезал под ударами молний и волн. Никто еще не видывал подобной бури. И в самом ее эпицентре стояла мокрая маленькая стрега, окутанная рыжими волосами, и смеялась.

Когда Тико обернулся, Атило исчез.

Тико захотелось оказаться там, на галере мамлюков, встретиться с врагами лицом к лицу, вырывать их сердца. Он захотел и получил. От неожиданности Тико оглянулся, за спиной бурлили волны. Он едва удержался на узком поручне.

Неважно, как он сюда попал.

— Сверху! — выкрикнул предупреждение лучник-мамлюк.

Тико поймал стрелу в полете, перехватил и воткнул в горло воину с коротким мечом в руке. Повернул стрелу в ране и, разрывая горло зазубринами наконечника, вытащил. Отбросил умирающего в сторону и метнул стрелу в лучника.

Полет стрелы было невозможно разглядеть.

Лучник оторопело уставился на древко, торчащее в его кольчужной рубахе. Тико убил его мимоходом; позвоночник хрустнул, но все звуки уносили вой ветра, плеск волны и рев крови в голове Тико.

Внутри него рос голод. Голод смотрел его глазами. Заполнял его разум. Зрение Тико обострилось, когда волны скрыли последние лучи солнца. Галера мамлюков, вместе с рабами, воинами, надсмотрщиками и адмиралом, окрашивалась кроваво-красным. Время замерло, море едва колыхалось, а чудовище внутри него дергало прутья клетки, испытывая ее прочность.

— Сделай это, — произнес голос в голове Тико.

А#39;риал? Или он разговаривает сам с собой?

Можно убить столько людей. Вырывать горло, пить кровь. Корабль утонет в крови. В него стреляли из луков, но большую часть стрел уносил ветер. Некоторые пролетали рядом, и Тико, не задумываясь, отмахивался от них.

— Я сказала, сделай это! — А вот сейчас определенно А#39;риал, причем рассерженная.

Должен ли он? Сможет ли потом остаться тем, кем был? Он знал ответ. Всякий раз, обнимая луну, он чувствовал, как замерзает еще одна частичка его сердца. Если их окажется достаточно много, лед поселится в его груди навсегда. Он не мог забыть уроков прошлых трансформаций. Он возвращался обратно, но воспоминания оставались. Но как ему спасти Джульетту, не меняясь? Ему придется принять свою судьбу.

Стать последним из Падших. Последним из рода.

Или первым…

Тико запрокинул лицо к луне, дал ей омыть себя лучами. Клыки удлинялись, сухожилия растягивались, мышцы рвались. Горло наполнилось кровью. Он ощупал лицо и понял, что ушные раковины исчезли, нос стал звериным, плоским, с широкими ноздрями. Кригсхунды отвратительны, но сейчас он выглядел еще хуже.

Сердце Тико остановилось, и он замер в ужасе. Оно больше не билось, легкие не вбирали воздух, дыхание исчезло. Только страх удержал Тико на ногах. Сейчас он был одновременно живым и мертвым.

— Боже милосердный…

Изменения оказались намного болезненнее, чем он мог представить. Безумный вопль смыл последние остатки человеческого. Чудовище… Вот кем он в конце концов стал. И неважно, сколько раз он сможет вернуться. Рано или поздно он превратится в уродливое чудовище. Мир, в котором он рожден, давным-давно мертв. Это место занял новый мир, и как в нем жить?

Он пощадил рабов. Такой была его цена за распахнутую клетку и отпущенного на свободу зверя. Он доказывал себе, что еще сохранил в себе человека. А потом Тико остановился и, пока А#39;риал утихомиривала бурю, вновь стал собой.

Вдоль каждого борта галеры мамлюков тянутся два ряда скамей. Верхний ряд — под открытым небом, с настилом для надсмотрщика с кнутом.

— Умри, демон.

Нельзя не признать храбрость сержанта мамлюков. Ведь он наверняка понимал, что сейчас погибнет. Тико отбросил голову за борт и столкнул тело вниз, на рабов. Навстречу бежал следующий воин. Шлем с навершием, кольчуга, хищно изогнутый скимитар.

Первый удар воина почти попал в цель. Второй располосовал руку Тико до кости, но рана тут же затянулась. Тико схватил мужчину и стиснул, раздавив гортань.

Шок, потом боль. Они всегда идут друг за другом.

Тико выхватил скимитар и ударил следующего воина. Тот пошатнулся и упал, клинок остался торчать из груди. Рана на руке осталась воспоминанием. И Тико подарил его мужчине с копьем. Копейщик вздрогнул, когда Тико коснулся рукой его лица. Схватился за здоровую руку и закричал. Тико выбросил его за борт. Следующим умер литаврщик.

Тико шел дальше.

Но его остановил кнут.

Железный кончик, появившись из ниоткуда, полоснул по лицу. В рот потекла кровь. Рана глубокая; на месте щеки чувствуются зубы. Тико быстро развернулся, чтобы уйти от второго удара, и свел края раны вместе. Разорванная плоть начала срастаться.

К третьему удару он уже был готов.

Поймал утяжеленный конец, обмотал вокруг кисти и дернул. Надсмотрщик грохнулся на колени. Едва Тико двинулся вперед, один из рабов ухватил мамлюка за лодыжку. Другая рука дернулась вверх, лязгнула цепь.

Раб удерживал надсмотрщика, пока Тико выдавливал ему глаза. Потом он сбросил мамлюка вниз, к рабам, и швырнул туда же кнут.

За спиной у Тико лежали лучники, но он даже не помнил, как убивал их. Моряки со свернутыми шеями. Тело помощника капитана, с вырванным горлом и разорванным животом. Руки Тико покрывала кровь, дублет пропитался ею насквозь. Ему ни разу не пришла в голову мысль воспользоваться кинжалом. К чему? В нем нет нужды.

Когда Тико осознал это, красные контуры мира потускнели.

Сердце снова начало биться, легкие вздрогнули и принялись за работу. Кости и мышцы возвращались на место. Звезды потускнели, луна из алой стала розовой, волны ускорили свой бег.

Тико обернулся.

Он увидел корабль Атило. А#39;риал все еще стояла на носу, уже опустив руки. Она смотрела на галеру мамлюков и улыбнулась Тико, когда их взгляды встретились.

Повсюду плавали обломки — сломанные мачты, остатки рангоута, огромные полотнища парусов, похожие на медуз, надутых воздухом, румпель, поперек которого лежало тело воина со стрелой в шее. Тела плавали, сталкивались, качались на волнах. Большинство принадлежало простым морякам, мамлюкам, венецианцам или киприотам. Те, кто могли позволить себе доспехи, уже покоились на дне.