– Ясно. А не будет ли у вас, – он засмущался, – …чего-нибудь перекусить?

– Это есть, – один из них вскочил и побежал к лодке.

Вернулся с мешком, достал приличный ломоть хлеба, бутылку легкого вина, жареную рыбу, кусочек мяса и виноградную кисть.

– Ешь.

– Это… мне? – спросил он.

– Ешь, – повторили они.

Содержимое мешка исчезло в один миг. По тому, с какой жадностью он поглощал пищу, они поняли, что он не ел долгое время.

Насытившись до отрыжки, Раймунд уже иными глазами посмотрел на рыбаков. Теперь была жизнь, уверенность в себе.

– Вы спросили, кто я?

Те закивали головами.

– Я вам скажу. И вы мне поверьте, хотя пока это я ничем подтвердить не могу. Я – граф Тулузский. А там, – он кивнул на горы, – я был в плену. Но мне удалось бежать. Они меня пока не ищут, думают, что я погиб. Но если узнают, беды не оберешься. Так что я опасный человек. Мне отсюда надо побыстрее убраться. И если вы мне поможете добраться до Парижа, получите по тысяче ливров.

– По тысяче, – невольно вырвалось у них.

В их представлении – это гора денег. Человек становится богачом. Многие не видели в глаза даже ливра. А тут тысяча! Но… не обманщик ли он?

– Я понял, о чем вы подумали, – сказал Раймунд, – но я же говорил, пока ничем подтвердить это не могу. Могу призвать в свидетели только Господа.

Они переглянулись.

– Подожди.

Они отошли в сторонку. Было трудно разобрать их голоса, хотя понятно, что они стараются в чем-то убедить друг друга. Не без волнения Раймунд ждал их возвращения. Могут и отказать. А то и сообщить… Наконец они подошли.

– Мы…

Сердце у Раймунда застучало сильнее: сейчас скажут, что не могут.

– Согласны!

У Раймунда как гора с плеч свалилась.

– Хочу, друзья мои, вас предупредить: они, – юноша опять кивнул на горы, – сильны и коварны. Если узнают, что вы мне помогли, у вас могут быть большие неприятности. Вы же отлучитесь не на один день.

Те зачесали головы.

– Да, конечно!

– Придумайте что-нибудь. Например, что поехали за сетями.

– Да они у нас новые.

– Может, есть родственники, далеко живущие. Вы захотели их проведать.

– Да нет, все в Кортоне живем.

– Сами охотники?

– Иногда балуемся.

– Ну вот, мол, заблудились.

– Смеяться будут.

– Удивительная у вас деревня. Ничего не надо.

– Надо, материал на портки.

– Вот и нашли предлог.

– Что нашли?

– Предлог.

Те пожали плечами: не понимаем, мол.

– Ну, оправдание, повод.

– Ааа! Пойдет!

– Когда двинемся?

– Считай, повозку собрать, за конями сходить. Туды, сюды, и день прошел. Только послезавтра.

– Хорошо! Я жду вас здесь.

Те кивнули.

– Только одежонку бы мне. Ночи-то холодные. И еды.

– Будет!

Выезд состоялся, как и говорили.

* * *

После той сцены, когда для Агнессы срочно потребовался лекарь, ее выздоровление, вопреки врачебному прогнозу, пошло быстро. Через несколько дней она уже выходила во двор, а затем и дальше, до торговых рядов Пале-Рояля. Но не за покупками она туда ходила – ей очень хотелось узнать, где находится дом графов Тулузских.

Тяжело для девушки появляться в таких местах. Каждый норовит что-то сказать, дать намек, просить о встрече. Нахалы могут и облапить. Несмотря на все эти преграды, решительность ее не пропала, а настойчивость помогла. Адрес она узнала.

И однажды, поближе к полудню, у ворот этого дома остановилась коляска, в которой некоторые предприимчивые горожане подвозят за несколько су разных клиентов. Они даже согласны подождать. На этот раз из нее вышла молоденькая, стройная девушка. На вопрос дворового, кто она такая, назвала себя.

– Я – Агнесса, дочь герцогини де Водан.

Услышав такой титул, слуга опрометью бросился к епископу.

– Мой сеньор, мой сеньор, к вам герцогиня де Водан.

Де Буа написал письмо Ферри Патэ, где тонко сетовал на то, что король до сих пор не может его принять. А у него накопилось столько жалоб. Главное – отыскать виновников гибели его любимого племянника. Он ждал ответа на письмо. Услышав это имя, он удивленно взглянул на слугу. В высшем свете не принято, тем более дамам, являться без предварительного договора. Он мимоходом видел ее тогда в замке Водан. И что…

– Проси! – откладывая перо, сказал он и поправил сутану.

Но когда она вошла, епископу показалось, что в комнате стало светлее. Он с ловкостью юноши вскочил со своего места, когда увидел ее.

– Простите, – тихо сказала она, – что я к вам вот так, но я… я не верю в его смерть!

Де Буа сам пододвинул ей кресло и усадил девушку рядом.

– О дочь моя! Как бы я был рад сообщить это вам. Но… увы! – он приложил платок к глазам, – у меня есть свидетель.

– Я бы… я бы хотела его увидеть.

Епископ взял колокольчик. На звонок открылась дверь.

– Рауля, быстро!

– Слушаюсь, святой отец.

Пока епископ любовался гостьей, в дверь постучали.

– Входи, – повернувшись к двери, крикнул де Буа.

Вошел Рауль.

– Присядь, – епископ показал на кресло.

Рауль присел, задержал взгляд на девушке, потом посмотрел на хозяина.

– Наша прекрасная гостья, – он взглянул на нее.

– Агнесса, – поняв, что ему надо, подсказала она.

– Агнесса желает знать все подробности…

Он не назвал имя племянника, но тому и без этого все было ясно. И Рауль в который раз поведал о случившемся, дополняя рассказ новыми подробностями.

– Вы сказали, что его увезли вместе с телами других разбойников.

– Да.

– Тогда… он жив! Жив! Зачем им мертвого куда-то увозить. Сами подумайте. Своих, понятно, надо схоронить, а его зачем? Нет! Он жив. Жив! Это чувствует мое сердце. Он найдется. Найдется.

Как она была прекрасна! Ее голубые бездонные глаза светились радостью и надеждой. Лицо покрылось легким румянцем, а бахрома черных густых ресниц вкупе с изящно изогнутыми бровями придавали ему такую выразительность, притягательность, что от него трудно было отвести взгляд.

– Агнесса, милая! Ты вдохнула в меня жизнь. Дай Бог тебе счастья! – такими словами провожал епископ гостью.