Через мгновение, когда боль в ребрах стихла, сменившись почти невыносимым напряжением, Джой запустила пальцы в его волосы и потянула голову вверх. Она поцеловала его в подбородок.

— У меня есть идея, — произнесла она с игривой усмешкой, — которая должна заставить нас обоих почувствовать себя гораздо лучше.

Медленная улыбка Люка показала его понимание, бледные глаза вспыхнули желанием, которое она могла увидеть столь же ясно, как и более очевидные признаки.

— Я сделаю все, что в моих силах, чтобы заставить тебя почувствовать себя лучше, Джой, — его руки скользнули вверх к ее плечам, большие пальцы лениво очертили линию ключиц в месте, где расходились полы рубашки.

— О, это, без сомнения, в твоих силах, — дрожа, заверила она его. — Но не думайте, мистер, что работа будет односторонней, моя идея, определенно, требует двоих участников, — подтверждая слова действиями, она скользнула рукой вниз, чтобы коснуться самого явного выражения его возбуждения. Ее пальцы проследили сквозь плотную ткань очертания его желания, и он испустил долгий вздох.

— Хочу тебя, Джой, — выдохнул он. Его ладони стиснули ее руки, пока он смотрел в ее глаза, его дыхание становилось тяжелым.

Она закончила свое поддразнивание, скользнув ладонями по его ягодицам и вверх, к широкому пространству спины, чувствуя вибрацию бешено бьющегося сердца.

— И я хочу тебя, Люк, и как можно скорее.

Он едва не расплющил ее о себя, но его лицо резко потеряло свой накал, и Люк снова опустил ее вниз.

— Но, Джой, твои ребра…

— Я быстро выздоравливаю, помнишь? — она вызывающе посмотрела в его пылающие глаза. — Это — слова доктора. И так уж случилось, что я весьма уверена, что не почувствую себя снова в полном порядке, если, как следует, не поупражняюсь. Те упражнения, которые я подразумеваю, требуют от тебя определенной доли сотрудничества. Мне бы не хотелось тратить время впустую, но если это так необходимо, я всецело желаю убедить тебя, что готова к этому так же, как и ты.

Она потупила глаза, и, насколько бы сильно Люк не чувствовал себя обязанным сопротивляться, он быстро забыл об этом. Что—то невнятно прорычав, возможно, ее имя, он подхватил её на руки и направился к двери хижины, оставив пакеты и носилки на земле позади них.

Он пинком распахнул дверь, но хижина оказалась ужасно холодной. Температура слегка охладила рвение Джой, но вскоре стало ясно, что Люк все держал под контролем. Он уложил ее на кровать, набросил сверху несколько одеял, скрылся в находившейся по соседству кухне и, судя по доносившимся оттуда звукам, очень быстро развел огонь в кухонной печи. Джой терпеливо ожидала, съежившись под грудой одеял, но усталость сморила её, прежде чем вернулся Люк, разбудив своим теплым дыханием и прикосновением губ к губам.

— Так достаточно тепло, Джой? — выдохнул он у ее рта. Жар его тела лишил возможности судить об этом, и она, отбросив одеяла, прижалась к его твердой, как стена, груди, наслаждаясь мужским ароматом, в то время как ее губы искали впадинку у его горла.

— О, да. Определенно, достаточно тепло, — она почувствовала, как он задрожал, когда ее язык пробежался вдоль этой впадинки между сухожилиями его шеи. — На самом деле, становится настолько жарко, что, как мне кажется, нам не нужна вся эта одежда.

Пальцы Джой действовали согласно словам, старательно расстегивая верхнюю пуговицу его рубашки. Жесткие волосы на его груди щекотали ей нос, пока она целовала открывавшуюся кожу. Она стала расстегивать дальше, прокладывая вниз дорожку из поцелуев, прервавшись, чтобы вытянуть из брюк полы рубашки. Ее ладонь легонько погладила в том месте, где реакция его тела проявлялась с бесстыдной очевидностью.

— Джоэль, — задохнулся он, но когда снова сумел сосредоточиться, она выскользнула из его объятий и деликатно, но твердо вынудила его откинуться спиной на кровать. Его сопротивление было чисто символическим, Джой торжествующе усмехнулась и забралась на него верхом.

— Видишь? — она вытянула руки, опуская ладони Люку на грудь и проводя ими по горящей коже, пока распахивала рубашку. — Идея в том, что я могу заняться своими упражнениями, не повреждая ребра. Разве это не великолепно?

Выражение лица Люка служило достаточным ответом, но он сумел выдавить слегка ошеломленную улыбку.

— Идея превосходна. Но…

Она заставила его замолчать, поглаживая пальцами губы до тех пор, пока они не расслабились, а его язык не скользнул наружу, чтобы лизнуть ее пальчики.

— Прямо сейчас, — произнесла она хриплым шепотом. — Боюсь только, тебе придется удерживать себя от всего того, что может ухудшить мое состояние.

Пока она говорила, её руки начали двигаться по твердой, рельефной плоскости его живота и груди, скользя легкой лаской, чередуемой с более сильными нажимами, снимающими напряжение его тела.

Наконец, он вздохнул и закрыл глаза, сдаваясь на её милость.

— Уверена, — серьезно продолжила она, — ты не привык от кого—то зависеть, — ее пальцы нашли колечки волос, окружавших маленькие мужские соски, уже напряженные, когда ее пальцы скользнули по ним. Он тихо втянул воздух, заставив ее сосредоточиться на этом долгом ленивом вздохе.

— Нет, — отрывисто ответил он, — не привык, — он открыл было рот, чтобы продолжить, но слова затерялись в тихом шелесте дыхания, так как она наклонилась, приближаясь губами к чувствительному соску, настолько другому и в тоже время такому же, как у нее.

Ее язык, поддразнивая, быстро коснулся его, и внезапно мускулы живота Люка напряглись, когда он попытался воспротивиться ей.

— Джоди, — прошипел он тщетную угрозу, но теперь она была уверена в своей власти и с легкостью толкнула его обратно.

— Ну, — протянула она, — ты предстал перед необходимостью научиться принимать это. Так уж случилось, что я не похожа на тех других женщин, — она усмехнулась, несколько резковато, обнажая зубы. — Надо мной не так легко доминировать. И я собираюсь доказать тебе это, поэтому не совершай ошибку и не забывай об этом.

Глаза Люка резко распахнулись, встретившись с ее и на мгновение блокируя волю, а потом Люк со стоном сдался.

— Видишь? — прошептала Джой. Она растянулась на нем и начала исследовать мощную выпуклость груди, изгибы и впадины плеч и горла.

Теперь, когда ее губы, язык и зубы делали свою коварную работу, в его напряженности не было сопротивления. Она торжествовала от его едва уловимого отклика, изменений в выражении лица, прерывистости дыхания. Это было доказательством ее власти, и его тело признавало это, подтверждало, что она была ему ровней. Джой не прервалась для обдумывания, почему это казалось ей настолько важным. Сейчас это не имело значения.

Она втянула кусочек его кожи там, где шея переходила в плечо, не слишком нежно, а достаточно сильно, чтобы оставить следы, в то время как он выгнулся под ней. Когда ее язык скользнул вверх по натянутым сухожилиям шеи, он вскинул руки, стискивая ее предплечья, и она почувствовала, как он пытается не прижимать ее к себе слишком сильно, чтобы не давить своим откликом ей на кости.