Клементу Альбиону очень нравилась Хелена Горджес, пусть даже порой она вызывала у него улыбку. Она была урожденной шведкой с очень светлыми волосами – красавица. «Ваша доброта не уступает красоте, – говаривал он, ничуть не кривя душой, хотя мог добавить: – И вы не пустышка».

Вселенский закон гласит, что если женщина приобрела титул, то никогда не захочет от него отказаться. Во всяком случае, так казалось Альбиону. Когда Хелена Шведская предстала перед английским двором королевы Елизаветы, всех так поразила ее красота, что Хелену быстро сосватали ни больше ни меньше как за маркиза Нортгемптонского. Сама королева благоволила к ней. К несчастью, всего через год ее благородный муж умер, оставив ее блистать в одиночестве, но маркизой.

В Англии времен правления Елизаветы аристократов было крайне мало. Многие из тех, кто имел высокие титулы, погибли во время Войны Алой и Белой розы, а Тюдоры не желали плодить новых лендлордов. Но один титул все-таки ввели – титул маркиза. Их едва набралась бы горстка. По рангу они предшествовали заносчивым герцогам. И вот для демонстрации превосходства молодая маркиза Нортгемптонская проходила в дверь вперед графини, не говоря о леди и женах джентльменов.

Поэтому, когда она познакомилась с аристократом Томасом Горджесом, который даже не был рыцарем, влюбилась в него и вышла за него замуж, Хелена продолжала настаивать, чтобы к ней обращались как к маркизе Нортгемптонской.

«Так оно и длится, – со смехом говаривал жене Альбион. – Слава Богу, что Томас считает это просто забавным».

Безусловно, Хелена с Томасом были счастливы. Она была хорошей женой. Когда она шла по косе, ее разящие взгляды, золотистые волосы, удивительные глаза и элегантная поступь очаровывали весь гарнизон. Останься она при дворе, то не упустила бы случая сделать карьеру супруга. Сейчас, как было известно Альбиону, она занималась особым проектом, и после нескольких любезных вопросов о семьях друг друга, он деликатно осведомился:

– А как там ваш дом?

Он отлично знал, что его друг Горджес впервые в жизни взял на себя непосильную задачу: недавно приобрел отличное поместье южнее Сарума. На самом деле в тот день, когда он разговаривал с матерью, Альбион осмотрел его земли. В этом поместье, известном как Лонгфорд, Горджес намеревался построить огромный дом. Но время шло, а ни один камень так и не был заложен.

– О Клемент! – У нее была очаровательная манера брать собеседника за руку, чтобы подчеркнуть доверие к нему. – Не передавайте Томасу моих слов, но мы… – она состроила гримаску, – находимся в затруднительном положении.

– А можно построить дом поменьше?

– Только очень маленький, Клемент, – улыбнулась она заговорщически.

– Коттедж? – Он хотел пошутить, но она с серьезным видом покачала головой:

– Маленький коттедж, Клемент. А может быть, не выйдет и этого.

Неужели все настолько плохо? Должно быть, Томас израсходовал больше, чем думал.

– Состояние Томаса постоянно увеличивалось, – предположил Альбион, так как не сомневался, что друг сделает блестящую карьеру.

– Тогда будем надеяться, что оно возрастет. – Она улыбнулась вновь, но теперь печально. – Боюсь, в этом году мне не дождаться новых платьев.

– Возможно, королева…

– Я была при дворе, – пожала она плечами. – У королевы самой нет ни пенни. Эта испанская история, – она махнула на горизонт, – опустошила казну.

Альбион задумчиво кивнул:

– Кстати, об испанской истории… – Он чуть помедлил, но решил продолжить. – Как вам известно, я привез сюда кое-каких людей. Томас захотел на них взглянуть. – Он покосился на нее, как будто находился под подозрением, и понял, что она ничего не знает. – Потом Томас настоял на беседе с ними наедине, без меня. Хелена, почему он так поступил?

Оба остановились.

Хелена смотрела на гальку у своих ног. Волна прихлынула к ним, затем отошла.

– Томас лишь исполняет приказы, Клемент, – произнесла она тихо, не глядя на него. – Вот и все.

– Предполагается, что я…

– Клемент, в графстве много католиков. Об этом известно всем. Что ж, даже Карью…

Томас Карью был предыдущим капитаном Херст-Касла. Его родня, все добрые католики, по-прежнему жила в нескольких милях отсюда, в деревне Хордл на окраине Нью-Фореста.

– Можно быть католиком, но не изменником, Хелена.

– Конечно. И согласитесь, Клемент, что вы все еще командуете отрядом ополченцев. Подумайте об этом.

– Но тем не менее вашему мужу приходится убеждаться в лояльности моей и моих людей.

– Совет следит за всеми, Клемент. У него нет выбора.

– Совет? Сесил? Они не доверяют мне?

– Вашей матери, Клемент. Вспомните, что о ней слышал даже Сесил.

– Моей матери… – Внезапно нахлынула паника, и Альбион, вспомнив о вчерашнем разговоре с матерью, почувствовал, что краснеет. – Что же еще наплела моя глупая мать? – спросил он, стараясь говорить безучастно.

– Кто знает, Клемент? Я не посвящена в эти дела, но сказала королеве…

– Королева? Королева знает о моей матери? О Боже!

– Я сказала ей – простите, Клемент, – что ваша мать – глупая женщина и что ее взгляды не совпадают с вашими.

– Боже упаси!

– Вот и не тревожьтесь, дорогой Клемент. Займитесь лучше моим домом. Придумайте, как построить в Лонгфорде что-нибудь лучше хлева.

Он с облегчением рассмеялся, и они повернули назад к форту. Море чуть накрыло гальку. Впереди сверкали над водой четыре меловых шпиля Нидлз у острова Уайт. В этот момент они показались Альбиону нереальными. Взлетели чайки, призрачно-белые, орущие, и взяли курс на море.

– Клемент, – она остановилась и повернулась к нему лицом, – вы знаете, что мы вас любим. Ведь вы не изменник?

– Я?..

– Клемент, ответьте мне! – потребовала она, глядя на него.

– Боже, да нет же!

– Поклянитесь!

– Клянусь моей честью! Всем святым! – (Их взгляды встретились, в ее глазах плескалась тревога.) – Вы мне не верите?

– Конечно верю, – улыбнулась она. – Идемте. – Она взяла его под руку. – Давайте вернемся.

Но она лгала. Он знал это. Она сомневалась. А если ему не доверяли она и Томас Горджес, то не доверял ни совет, ни сама королева. Грядущие месяцы вдруг предстали унылыми, как никогда.

И разве не было иронии в том, что он, чего бы ни потребовала мать, сказал Хелене чистую правду?

Разве не так?

Зима наступила студеная. Но дереву было не привыкать. Когда оно достигло среднего возраста, Англия вступила в ледниковый период, который стал известен как малый и растянулся на время правления Тюдоров и Стюартов. Средняя годовая температура понизилась на несколько градусов. Летом разница была не настолько заметна. Но зимы часто бывали лютыми. Реки замерзали. На срубах больших деревьев в эту пору годовые кольца располагались теснее друг к другу.