– Сукины дети…

Рядом – пропела винтовочная пуля, они бросились на землю.

– Ты отвлекаешь, я работаю.

– Давай!

Керзон побежал вперед – боевики заметили их, стреляли густо, как минимум у одного из них была мощная полуавтоматическая винтовка и несколько пистолетов – пулеметов. Добежав до укрытия – обычной ямы – он прыгнул в нее, выставил трофейный автомат и начал увлеченно палить в сторону боевиков, изредка выглядывая, чтобы понять, насколько они далеко.

Бандиты – продвигались на удивление безбоязненно, что стоило жизни как минимум одному из них. Керзон перезарядил раз, потом еще раз – на бросок гранаты не подойдут, а автоматическая стрельба местных пугает.

Пули взбивали землю вокруг него – бандиты стреляли из винтовок, и это было по-настоящему опасно…

Потом – что-то ударило его с такой силой, что автомат вырвался из рук, а сам Керзон взвыл от боли. Первой мыслью было – попали в руку, но крови не было. Попытавшись снова стрелять, он понял, в чем дело – пуля попала не в руку, а в винтовку. Точнее – трофейный немецкий автомат, который хорошо бы взять трофеем, чтобы через контрольную комиссию в Гааге[115] пытаться установить – как он попал к бандитам.

Хорошо, что пистолет – пулемет был при нем – надежный, пристрелянный. Морщась от боли, он пристегнул приклад – бандиты наступали, а этот сукин сын не чешется. Прицелился и дал очередь. Один из бандитов с винтовкой упал на ходу, ткнувшись в землю, остальные – дали нестройный залп, подбираясь все ближе и ближе.

– Да так твою мать!

Он выпустил целый магазин – и в этот момент, с фланга загрохотала мощная бельгийская винтовка. Бивер – воспользовавшись тем, что внимание боевиков было отвлечено на активно ведущего огонь стрелка – змеей прополз по флангу, вышел на удобную позицию и обрушил на бандитов разящий огонь своей винтовки. А что касается умения САСовцев стрелять одиночными в быстром темпе – тут им равных вообще нет.

Боевики – остававшиеся к этому моменту в живых – смешались, потеряв разом троих. Керзон – пробежал дальше, укрылся – и срезал еще одного, не ожидавшего, что прижатая огнем цель осмелится еще и наступать. Оставшиеся боевики – а их было пятеро – огрызаясь огнем, принялись отступать. Британцы – шли за ними следом, укрываясь от огня пяти стволов, перебегая от укрытия к укрытию и тоже ведя огонь.

– Пустой!

Керзон дал длинную очередь на прикрытие – упал еще один боевик. Мельком заметил того, что лежал рядом с его теперешней позицией – убитого. Явный араб – но откуда у него взялась русская винтовка Токарева?

– Отходят!

Упавшего боевика – оттащили за деревья. И тут же – разом прекратили огонь. Керзон – выстрелил в лежащего боевика, на всякий случай, стащил с него винтовку и подсумки. Хоть что-то…

– Двигай!

Они пробежали футов сто, страхуя друг друга – не исключено, что это была только уловка боевиков, ложное отступление, чтобы подманить англичан поближе и расстрелять в несколько стволов. Но нет – по ним никто не стрелял.

Они вышли к месту, которое могло бы быть рекой – но рекой не было. Сухое, шириной футов сто, каменистое русло, опасное, с тропинками, с валунами. Склонившиеся в сторону русла, каменные, почти без листьев деревья. На противоположной стороне – дома, дувалы. Значит, сухое вади, по нему – весной, в сезон муссонов – бежит река с гор. Но сейчас – сухой как хороший мартини.

– Видишь?

– Нет.

Ничего не было видно.

– Кто?

Керзон показал винтовку

– Могу прикрыть.

Родезиец – скорчил мрачную мину

– Хитрый сукин сын. Ладно, я – до тех валунов…

– Договорились…

Едва родезиец показался из-за кромки сухого берега, из-за деревьев, не успел пройти и несколько метров – как с той стороны по ним ударил станковый пулемет. Керзон открыл огонь по пулемету – а Бивер упал и покатился вниз, к валунам – именно упал. Бежать – он бы не успел. Не добежал бы.

Пулемет – удалось заткнуть почти сразу, русская автоматическая винтовка била с грохотом, достойным слонобойного штуцера и лягала в плечо – но дело свое делала. Недаром, ее один в один скопировали бельгийцы, признанные мастера оружейного дела. Только избавились от дурацкого русского патрона.

Пока он добил первый магазин – родезиец открыл огонь из-за валунов, давай Керзону перезарядиться. Затем – открыл огонь уже Керзон – давай перезарядиться Биверу. Пока они были целы – но ситуация была патовая. Им было не пройти вдвоем это русло – никак, при наличии стрелков на том берегу. Как минимум один – должен был погибнуть.

За спиной – послышался топот, Мэтт повернулся, хватая Маузер

– Свои!

Это были Бивер и сэр Роберт. Сэр Роберт вооружился русской автоматической винтовкой, тоже видимо трофейной, у Бивера была полуавтоматическая снайперская винтовка бельгийского образца.

– Черт… сэр, не могу сказать, как я рад вас видеть…

– Что там?

– Чертов волонтер застрял на полупути. Я подавил пулемет. С той стороны не меньше пяти человек – и они умеют стрелять.

Бивер – уже плюхнулся на землю, прилаживаясь.

– Прикроешь нас, окей?

– Да, сэр – невозмутимо ответил родезиец

– Тогда – по отсчету. Три – два – один…

* * *

Сэр Роберт – так и не понял, что произошло…

Он был единственным, кто точно должен был опознать террориста. Даже не по словесному описанию – его знали все – а просто почувствовать. Он имел с этим дело далеко – далеко отсюда, и видел – к чему приводят безответственные обещания и откровенный популизм – вкупе с нерассуждающей решимостью отстаивать свои идеалы, даже если потребуется кого-то убить. И не кого-то – а многих, чертовски многих. Он видел этих людей, он слышал этих людей, он не верил этим людям – не смотри, что они говорят, смотри, что они творят. И был уверен, что узнает очередного…

Он сразу понял – этот. Понял, как только взгляд зацепился за полосатую куфию. Террорист сделал ошибку – он шел свободным, широким шагом, в то время как арабы обычно семенят. Но и без этого – сэр Роберт все равно узнал бы его.

Идет…

И тут террорист посмотрел на него. Прямо на него, стоящего в арабском одеянии. И сэр Роберт сразу понял: сдали. Или сдали – или сам заметил слежку и понял, что дело неладно. Все троцкисты – параноики, они всегда вели войну против государства, и даже когда рядом падает отвалившийся кирпич – они начинают думать, что это неспроста.