Скорчившегося в этой душегубке киргиза звали Алп и он плохо умел говорить по-русски. Его русского хватало, чтобы объясниться на самые животрепещущие темы – но не более. Еще он плохо умел жить в городах – пугался и вообще плохо себя чувствовал на равнине. Но было у него одно качество, которое было важно и ценно в данный момент. Он не промахивался. Никогда. Еще с тех пор, как дед дал ему выслуженную на службе Белому Царю винтовку – мосинку – и он научился сбивать из нее перелетных птиц. Это было дано природой… кто-то развивает талант снайпера длительными тренировками, а кому – то – дано то самое чувство, то идеальное понимание динамики полета пули, которое позволяет попадать в невозможные цели. Это нельзя было назвать математическим расчетом – какой математический расчет, если Алп иногда путался насчет причитающегося ему жалования? Это было именно звериное чутье, то же самое, что не позволяет промахиваться ловчему соколу.

Он собрал станок – он был специально модифицирован для того, чтобы в сложенном виде помещаться в ограниченных пространствах – и установил на него винтовку. Винтовка была североамериканской, Винчестер образца 1945 года, закупавшийся ВМФ САСШ для вооружения легких катеров и для дистанционного уничтожения плавающих морских мин. К ней – полагался глушитель конструкции Максима, но он был столь огромен, что не помещался в машине, и стрелять приходилось без него. К винтовке – на приваренном на флотской мастерской кронштейне, был установлен шестикратный оптический прицел русского казенного образца в стальном корпусе с дальномерной шкалой – тот же самый, какой использовался морской пехотой и парашютистами на своих винтовках. Прицел – был откалиброван под баллистику патрона 12,7*99 Браунинг, ограниченная серия для морской пехоты. Шестикратное увеличение – было достаточным для винтовки, взрывающей морские мины и бьющей по смотровым и пулеметным щелям ДОТов, для снайперской же стрельбы оно было совершенно недостаточным. Для обычного снайпера – но не для киргиза по имени Алп, который никогда не промахивался. Прицел был ему нужен больше для того, чтобы опознать цель – а полет пули он угадает и так.

Алп установил винтовку на станок и старательно закрутил фиксирующие болты. Подвигал прикладом вправо – влево, проверяя свободный ход… винтовка двигалась идеально. Тогда – он изо всей силы стукнул ногой в борт – и почти сразу же откинулся другой борт, обращенный к цели. Должен был бы посыпаться груз из машины – но он не посыпался благодаря сетке, его державшей. Алп присоединил магазин, дослал патрон, надел на уши наушники, примерно такие, как носят молотобойцы, и погрузился в ожидание. Он готов был ждать столько, сколько потребуется…

* * *

А добрый мулла, помогающий детям тем временем, держал в руках нечто, напоминающее ранец гимназиста. Оно и в самом деле на вид напоминало ранец – но внутри, вместо учебников и писчих принадлежностей было три патрона аммонита (стандартная малая фасовка для промышленных целей) и два – три килограмма рубленной арматуры. Правда, арматура была встроена в стенки ранца, а взрывчатка – в книги.

Это – было в небольшом флигеле, отнесенном подальше от основного здания. Там – безраздельно хозяйствовал невысокий, кривоногий человек, сильно обожженный и от того уродливый. У него был только один глаз – вместо второго были лишь складки кожи, и длинные, тонкие пальцы пианиста – правда, на одной руке их было три вместо пяти. Он уже вынужден был бежать из Европы в Танжер, а из Танжера – в Египет, где его и обнаружил британский Особый отдел. Но вместо того, чтобы передать этого француза гестапо, которое его тут же бы и повесило (было за что) – британцы решили использовать профессионального химика, специалиста по пороховым и взрывчатым смесям по специальности, скажем так. Ему было все равно… он уже перешел ту грань, которая отделяет борца за правое дело от массового убийцы и террориста. К тому же – новыми целями были русские, те самые русские, чьи казаки – были основной ударной силой на острие атаки через давно прорванный фронт. Именно они – своим стремительным продвижением, постоянно маневрируя и избегая навязываемых им боев, опрокинули фронт, точнее – не дали создать надежной обороны и создали все предпосылки к падению Парижа. А потом… потом был только бег к морю, бессмысленный и бесславный. Точнее – к двум морям. Французы потеряли метрополию – но не потеряли колонии, они сидели в Африке, они заправляли в Индокитае. Но все равно – именно позиция России окончательно определила ликвидацию Франции как государства, как величайшего из европейских государств. Все достоверно знали, что даже проклятый Кайзер – думал всего лишь взять часть территории, самые промышленно развитые территории и наложить контрибуцию на остальное[110]. И только под давлением русских – взял ее всю.

Значит, русские и ответят. Они тоже ошиблись – каждому гимназисту от Его Величества выдавался ранец с книгами и писчими принадлежностями – а значит, они были всем одинаковые. И если даже кто-то откроет ранец – он не увидит ничего кроме книг. Учебников. Только вынимая их, он увидит, что снизу, со дна ранца – тянутся провода.

А за ошибки надо платить. Франция же – заплатила.

– Как вы видите, уважаемый эфенди… – в многонациональном Танжере прятавшийся в мусульманском квартале француз научился разговаривать с мусульманами, в том числе и с важными мусульманами – сверху ничего не указывает на то, что этот ранец – не то, чем он является. Только если достать книгу…

Мулла потянул книгу.

– Осторожнее! Не трогайте!

Француз осторожно отнял книгу, положил на место.

– Там есть еще один детонатор. Если провод от одной из книг оборвется, две другие тут же взорвутся…

– Очень умно…

– Я даже по весу сделал его как обычный, школьный ранец. Вот тут вот – фанерка, как и в русском ранце…

Француз постучал по боку ранца. Мулла – удовлетворенно кивнул.

– А нельзя сделать бомбу как обычную книгу?

– Книгу?

– Да. Книгу, по которой учат куфару. Вот такую книгу.

Француз пожал плечами