А дальше – подрастут эти дети. И понесут смерть…

Мулла вышел из маленького домика. И сел на ослика, держа в руках образец ранца – он хотел показать его своему сыну. Но показать он его не успел: потому что первая же пуля, не иначе как направленная рукой самого Аллаха – попала точно в ранец. Ранец взорвался – за миллисекунду до этого пуля оторвала мулле ногу – и на месте, где только что был старик со своим осликом – не стало ничего кроме черной дымовой тучи. А потом – сдетонировала лаборатория, где готовилась смерть – и облако от вторичного взрыва накрыло весь комплекс.

Толпа – текла мимо них нескончаемым потоком по идущей вниз, от мечети улицы, чтобы разбиться дальше на множество маленьких ручейков, которые впитают улицы и проулки этого города. Это было странное чувство – как будто смотришь пугающе реалистичный синематографический фильм. Конец девятнадцатого века, покорение Африки, Судана, война на территориях. Тогда – все было не только правильно, все было еще и просто, решалось просто. Сейчас – у них уже есть реактивные истребители, авианосцы в пятьдесят тысяч тонн, трансатлантические самолеты Бристоль Брабазон на сто мест. А у этих есть только Аллах, и каждую пятницу, они идут в мечеть, где приносят коллективную жертву ему – самих себя, отрекаясь от нормальной жизни, и клянясь друг перед другом и дальше следовать той убогости и дикости, которой следовали их отцы и деды. Наверное… наверное в этом ключевая разница между ними. Сэр Роберт Брюс восстал против своего отца, желавшего, чтобы его сын стал летным офицером, и стал, в конце концом, тем, кем он стал – секретным агентом. Мэтью Керзон восстал против своего отца, Посланника Короны и стал тем, кем он стал – бойцом засекреченной группы военно-морского спецназа, подводным диверсантом. Их мир построен на том, что они всегда восставали, восставали против судьбы, против своего маленького и холодного островка, против своего монарха, против обстоятельств, против великих морских держав – и сами стали, в конце концов, великой морской державой, против дикости и беззакония. А здесь покорность – едва ли не главное качество людей. Покорность роду. Судьбе. Аллаху Всевышнему.

Два человека, одетых как местные, как горцы – стояли в трех шагах один от другого. Один стоял во весь рост, не смотря ни на кого и тем не менее обозревая текущую мимо него толпу, просеивая людей через мелкое сито памяти в поисках нужного. Второй – сидел за прилавком одной из многочисленных лавок улицы, сидел на земле так, что идущим была видна лишь часть его головы. Торговля здесь – принадлежала невесть как тут оказавшемуся армянину, его заперли в лавке, а чтобы не расстраивался – вручили двадцать золотых монет. Примерно столько – он мог рассчитывать заработать за неделю торговли…

– Идет… – ровным, каким то мерзлым голосом сказал сэр Роберт, смотрящий в сторону ворот, ведущих на площадь, где и стояла мечеть.

Мэтью Керзон, грязный, косматый, ноги которого затекли от долгого сидения – подвинул к себе сумку с короткоствольным, внушительным как ружейный обрез пистолетом-пулеметом Маузера. Длинный, на тридцать патронов магазин был примкнут, патрон дослан в патронник, предохранитель снят.

Сэр Роберт закурил. Это было сигналом двоим, на противоположной стороне, стоявшим около коновязи с мулами и верблюдами – им хорошо заплатили утром, обычная рыночная шпана. Они выдвинулись вперед, чтобы устроить драку и столпотворение – Керзон и сэр Роберт в толчее должны были приблизиться к цели и взять ее. У них был мешок, веревка и шприц – тюбик со снотворным. Он был настолько прост, что даже человек без медицинского образования мог им воспользоваться – ткнул и нажал. Еще у сэра Роберта был обычный пистолет Маузера, а у Керзона – пистолет-пулемет и несколько запасных магазинов к нему. Этого – должно было хватить при любых обстоятельствах.

Троцкист шел неспешно и расслабленно, почти не выделяясь из толпы. Вместо капюшона как у местных – он покрыл голову арабским платком – куфией, который плетется особенным образом так, что в жару в нем холодно, а в холод – тепло. Он шел по улице, идущей вниз неторопливо, с достоинством, как будто эта земля по какому-то праву принадлежала ему. На вид он был полноват… но возможно оттого, что прятал что-то под одеждой. Его даже можно было назвать толстяком, но…

Впереди – зашумели, но троцкист даже не посмотрел в ту сторону, он продолжал идти. И тут – сэр Роберт понял, что он либо знает о засаде, либо о чем-то догадался.

– Аллаху Акбар! – выкрикнул сэр Роберт условный сигнал опасности, но Мэтью Керзон подняться на ноги и предпринять что-то не успел. Террорист – с поразительной для его телосложения проворностью, и даже какой-то грацией стремительно метнулся вправо.

Через долю секунды – прямо на улице глухо грохнуло. Взрыва Керзон не увидел, и осколки не задели его – повезло, что он сидел, и что его прикрывал прилавок с тканями. Просто – грохнуло, все заволокло дымом, потом – улица взревела многоголосым хором боли, мучения, ярости. Дым не рассеивался, стоял в каменном русле улицы, скрывая покореженные ставни и прилавки и посеченных осколками, а в эпицентре и разорванных на куски людей…

Керзон вскочил на ноги, набросил сумку на плечо. Сэр Роберт лежал на спине – он то не был ничем прикрыт – и как то странно ворочался, пытаясь встать.

Вот ублюдок… Отморозок чертов.

Керзон бросился через узкую улицу. Нога наткнулась на что-то мягкое – но слава Всевышнему, он не упал. От рынка – накатывал орущий людской вал, если заметят кого-то постороннего – разорвут на месте, тем более с таким оружием. Он подпрыгнул, вцепился пальцами в ограждение балкончика на втором этаже соседнего дома. В обычной ситуации он бы тут же и сорвался – но ярость дала ему силы. Он подтянулся, схватился получше, перебросил себя через перила. В доме – пух отчаянный крик. Женщины в черном, траурные как стая ворон – горько кричали над кем-то…

Он проскочил мимо. Выскочил на еще один балкон, на втором этаже. Под ногами кипела взбудораженным роем улица, где-то слева отрывисто ударили выстрелы. Два и сразу еще один.

Вляпались!

Он перемахнул через перила, приземлился на какую-то тележку с фруктами – как кот, на ноги. Не упал, бросился бежать. За спиной – что-то заорали.

Еще два выстрела. Двойками садит, гад. Говорили, что они как раз двойками и садят – чтобы наверняка.

Кто-то попытался его остановить, схватить. Он отмахнулся, сшиб кого-то с ног, пробежал дальше…

Террорист – он отчетливо увидел его выпученные, как совиные глаза – обернулся, вскинул руку. Если бы не отработанная реакция – то сержант Мэтью Керзон был бы сейчас мертв или тяжело ранен. Два выстрела, быстрых, почти один в один – и удивительно точных для стрельбы навскидку. Если бы Керзон не упал на землю, то были бы проблемы.