Да, вот такого Нежданка не ожидала, что вокруг бани со скоморохами полтерема чернавок да зевак соберется. Ждать будут, мож, Балуй али богатырь Шульга голышом из баньки в снег выскочат.

Бывало такое разок много лет назад, понял тогда сразу Балуй свою оплошность — окружили девки да бабы его, как в плен мужика нагого взяли, чуть зад с ними не отморозил. Пока частушку соромную не спел, да расцеловать себя не дал — уж не отпускали. Он-то, конечно, второй раз такой ошибки не повторит, да девки ж дуры жизнерадостные, все ждут, когда сызнова Балуй в чем мать родила из бани на двор выскочит.

Вот уж на такой глазастый курятник подле мыльни Нежданка совсем не рассчитывала. Как девок всех разом разогнать? Их даже Шуба-звереныш не пугает.

Коркут поодаль ходит черным боевым петухом в красной нарядной шапочке-невеличке, башкой на длинной шее вертит, девок считает, да тоже пока не придумал, как от них избавиться…

Почто дурень овечью шапку теплую не надел? Да, уж поняла Нежданка, что хочет он нарядным перед отцом в шатре предстать — в платье своем узорном да в шапочке степной.

— В гриднице дружинники пряниками угощают! — пискнула Нежданка чужим голосом из-за рябинки. — Невест красивых выбирать вздумали.

Часть девок в гридницу за пряниками и женихами поторопилися. Остальные все ж рядом с мыльней круги наворачивают. Шубейкина подальше обходят, правда.

Ох, быстрее надо от этих хищных рыбех на дворе избавляться….

Успеть должны Нежданка с Коркутханом за ворота из Града уйти, пока медведя и костюмов скоморохи не хватились. Да, и кухарь скоро за молоком в коровник поваренка отправит, а там, мож, Морица уже из амбара голосит — так вызволят княжну непременно. Ключница скоро отобедает, чарку настойки клюквенной замахнет, как уж повелось, да пойдет забирать костюмы скоморохов в постирку. По всем причинам энтим торопиться надо!

Свистнул в воздухе кнут степной, Коркут хищной птицей заклекотал:

— Поймаю кого — поцелую жарко в уста.

А сам в сторону девок идет решительно, кнутом по сугробам хлещет направо и налево да улыбается так… Нежданке тоже страшно бы стало раньше.

Завизжали истошно дуры, что Балуя на морозе караулили, врассыпную от кнута степного в разные стороны бросились. В миг задворки у мыльни опустели.

Улыбнулась Нежданка — вона уж как догадался умник, враз задачку таку сложную решил.

Шмыгнула она в предбанник, красно-зеленый костюм Жердяя из горы одежи вытащила аккуратно, чтоб бубенцы громко не звенели. Сама черно-белый костюм Небалуя с помпонами напялила, маску горестную на лицо надвинула, да со сквозняком в щелочку дверную из бани и вылетела.

Отвязала у мыльни медведя, костюм да маску Коркутхану в руки сунула и пошла потихонечку в сторону городских ворот. За коровником уж он ее догнал. Красно-зеленый, в колпаке с бубенцами, на лице маска с оскалом злым, за плечами мешок походный.

Как мимо проходили, прислушалась Нежданка — вроде тихо в амбаре, помалкивает Морица, хрустали, небось, все сыскать старается, на помощь не зовет.

— Пляши, — цыкнула на степняка.

А сама уж лягухой по сугробам скачет — напоминает ему, как надобно. Только он руку согнул, так бубенцы на рукавах зазвенели. Испугался степной лихач, побледнел под маской…

— Пляши, пусть звенят, — шепчет Нежданка. — Привыкли уж все к тому… Коли тихо пойдешь, то, наоборот, все заметят.

На воротах малиновые удивились, почему двое скоморохов вместо мыльни из Града намылились.

— Да, медведь у нас злой, дикий ищо, необученный, — наглым баском, подражая Пересмяку, важно обсказала Нежданка.

Забыла уж, что костюм Небалуя стянула, чтоб не звенел, пока в предбаннике переодевалась.

— Велели из терема, из Града убрать косолапого. Мы его до хутора сведем и воротимся, нам вечером еще плясать на ярмарке, торопиться надо, — добавила уж, чтобы поняла.

— Рожи свои кожаны сымайте, — мрачно затребовал один из малиновых. — Личины кажите. Порядок таков.

Коркутхан встрепенулся подраненной птицей, уж за кинжал в рукаве под бубенцами схватился.

— Медведя подержи, — протянула Нежданка цепь малиновому, подтянула медвежонка вперед.

Шуба яростно заревел.

— Нехай идуть уже, — распорядился главный. — Даже такой молодой рыкарь людину задрать могет.

Лязгнули затворы на воротах, распахнулась перед Коркутханом и Нежданкой новая жизнь… Какая уж по счету?

Обрадовался ханский сын, что на свободу выбрался, хоть первый шажочек в сторону шатров степных сделал. Запрокинул голову в ясное зимнее небо, уж заклекотать хотел по привычке.

— Не смей! Признают тебя сразу, — тихо Нежданка прошептала. — Пляши лягухой давай, смотреть нам в затылки станут, покуда за синим лесом не скроемся.

Нехотя, да начал ханский сын кривляться. И Нежданка пляшет уж, старается, Шуба рядом наперегонки с ней по тракту бежит — чай, тоже свободу почуял.

Глава 58. Шуба уходит в лес

Далеко уж зашли, синий лес по опушке обогнули да в сторону Разгуляя путь держат.

Справа Красные Кулемы в небо трубами дымять, слева — топи да болота, прямо — Веснянка на пригорке, за ней — Лебединая Слобода. Как уж густо деревень вокруг Града понатыкано — негде медведя на волю спустить.

Хмурится Нежданка, на Коркута обижена, не разговаривает. Хотела она за синим лесом костюм скомороха на платье свое сменить, а энтот… Заместо рубахи ее да тулупчика, что в руки ему за баней сунула, у Морицы из покоев платье бархатное темно-голубое скрал, да шубу к нему такую же — бархатную, длинную, по пятки. Как то летнее платье шелковое цвета морской воды, в котором на пиру с Гуляшей плясала.

Название одно, а не шуба — плащ для теплого листопада, с золотой оторочкой. Мехом горностая только по краю обшита для красоты. Как в том бархате сквозь морозы и метели пробиваться? На север ей, чай, — в Медовары, к тетке Любаве… Давно уж туда душа рвалась.

Ему самому до южных застав еще четыре дня пути на самых быстрых конях, а в платье своем узорном да шелковых шальварах, сам застынет ледышкой, так и останется истуканом на ветру стоять у