искренности Саши я не сомневался, красноречивее всего о ней свидетельствовали его влюблённые взгляды, бросаемые на девушку.

Что же до пресловутой бумажки, поставившей ложную точку в моём расследовании, то история её ввела молодого человека в ступор. С Прохоровым он почти не общался, если не считать тех случаев, когда защищал его от жестокости Францева, и уж тем более не помнил, чтобы когда-либо передавал уборщику записки. Лишь после того, как я досконально, в деталях, описал ему злосчастный клочок бумаги, парень припомнил, что однажды вечером, находясь в редакции один, он принял звонок от неизвестного. Тот сообщил некую фамилию, кажется, чиновника, у которого брал интервью Борис, и попросил положить записку на стол к Францеву – якобы, напомнить о назначенной встрече. Вероятно, преступники с самого начала планировали подставить Сашу под подозрение. Для этого он был идеальной фигурой – в городе жил один, имел активную гражданскую позицию и обширные знакомства среди оппозиционно настроенной молодёжи. Полиция, расследуя дело, неизбежно запуталась бы в его многочисленных контактах и, проверяя каждую из нитей, потеряла бы драгоценное время. Очевидно, Прохоров знал что-то об этом заговоре и тогда, у здания горкома КПРФ, пытался как-то предупредить меня, но умственное расстройство помешало ему изъясниться понятно…

Видимо, и редакционный «Мерседес» под объективы камер пахомовского особняка был подставлен не случайно. Саша, к слову, подозревал, что машиной без его ведома кто-то пользуется, отмечая то накрученный километраж на одометре, то находя автомобиль в небольшом отдалении от места, где тот был оставлен. Однако, ему и в голову не приходила мысль о том, что транспорт брал Борис. Он полагал, что «Мерседесом» для служебных дел пользовались главный редактор или Милинкевич, имевшие доступ ко второму комплекту ключей.

Что до дальнейшего развития событий, то если не детали его, то логику я угадал верно. Узнав от Софьи об истории с погибшим учителем, в которой девушка приняла невольное участие, Саша сперва отправился в полицию. Однако, не подозревая, что имеет дело с серийным убийцей, серьёзность ситуации он недооценил. Молодой человек решил, что речь шла о бытовой ссоре и даже жалел Францева, вспыльчивость которого довела его до беды. По дороге ему вдруг пришло на ум, что если он уговорит Бориса сдаться, это станет лучшим выходом для всех – Софье удастся избежать многочисленных объяснений, а Францев благодаря явке с повинной получит скидку со срока.

Сложно сказать, чем занимался в это время убийца, однако, звонок Саши оказался для него настоящим подарком. Он узнал во-первых, что девушке уже всё известно, а, во-вторых, что в дело вмешался и Саша. Францев подыграл молодому человеку – посетовал ему на то, что на квартире Королёва всё вышло случайно и признался, что запутался и не знает, как поступить дальше. Главное, его пугает пристрастность полицейских, которые примут его за матёрого убийцу и будут обращаться соответственно… Вот бы кто-нибудь пошёл с ним в отделение да объяснил, что он, Францев, никакой не преступник, а журналист уважаемого издания, гибель же Королёва – нелепая случайность… Саша с радостью согласился и, сообщив новости Софье, отправился на встречу с Францевым к его дому. Выйдя из подъезда, Борис заявил, что уже нашёл адвоката и указал на чёрный «Мерседес», припаркованный во дворе. В ожидании якобы отошедшего куда-то юриста он пригласил Сашу сесть на сиденье рядом с водителем, а сам устроился на заднем ряду кресел. Ничего не подозревающий молодой человек выполнил просьбу, и в следующий момент лишился сознания…

Открыв глаза, он обнаружил себя связанным по рукам и ногам, а машину, управляемую Францевым – во весь опор мчащейся по шоссе. Оказавшись в пресловутом сарае, Саша боялся не за себя, прежде всего его пугала судьба Софьи – стало ясно, что Борис намерен избавиться от свидетелей. Удивляло его только то, что Францев покуда оставил его в живых. Впрочем, неподвижно пролежав в сарае сутки, парень неизбежно погиб бы от холода… Дальше было освобождение и погоня, к счастью, окончившаяся столь благополучно.

Затем слово взяла Софья. Она подробно поведала уже известную читателю историю отношений с Борисом, их разрыва, и той самой ночи, в которую погиб учитель Королёв. И Иннокентий, и Саша, вероятно, прежде знавший лишь краткую версию событий, слушали девушку с интересом. Однако, мотивы Францева молодым людям виделись по-разному. Соня полагала, что виной всему кризис, случившийся с парнем после смерти жены. По мнению же Иннокентия Борис выполнял некий заказ, и всё его участие в благотворительности с самого начала было уловкой для того, чтобы втереться в доверие к девушке.

– Нет, видимо, в самом деле в парне шла какая-то борьба, – задумчиво согласился с Софьей Саша. – Я думаю так: его давно подметили какие-то подонки, замышлявшие убийства. Может, о силе его узнали или типа того, да и взяли на заметку. Видимо, были уже и разговорчики, и скрытые намёки, и предложения денег… Откуда иначе у него взялись, к примеру, бешеные бабки на заграничное лечение? А он и давал согласие, и сам себя стыдился. Отсюда и помощь его бедолагам из вашего фонда – совесть нечистая мучила. Но пока жива была жена, окончательно им не сдавался. А вот как померла она, так обиделся на весь мир, и обменял, наконец, душу на бабки. Тут уж и убийства те попёрли… Ну а в том тоннеле под кладбищем и скотский идеал вслед за духовным в нём умер. Понял он: предали его подельники. Не знаю, может, договор у них имелся, что будет дверь открыта … – Саша замолчал на секунду. – Но какая-то искра в нём всё же блеснула напоследок, потому и отпустил Соньку… – задумчиво заключил он.

– Но кто же его соучастники? – поинтересовался Иннокентий.

Ответа на этот вопрос не знали ни Саша, ни Соня, ни я. А помимо того, оставались и другие загадки: зачем Францеву понадобилась фотография из особняка, почему бандиты довезли меня до дома в день убийства Королёва, какое отношение к делу имел уборщик Прохоров и куда он пропал? Оставалось надеяться лишь на то, что в этой истории ещё разберутся сыщики…

На узкой дороге, ведущей к вилле, замелькали полицейские мигалки – к нам стремительно приближалась ястребцовская чёрная «Камри» в сопровождении служебного УАЗика. Я с радостью протянул руку вышедшему из «Тойоты» Николаю. Но тот, не заметив моего жеста, прошёл мимо и остановился напротив Саши.

– Александр Васильев! – официально, с резким металлом в голосе, объявил он. – Вы арестованы!

Глава тридцать пятая. Ястребцов обвиняет. Новая догадка

– Да ты понимаешь, что я