Стресс придал ему сил, и остаток дороги молодой человек преодолел в считанные мгновения. – Кеша, ты на тачке?

Иннокентий утвердительно кивнул.

– Где оставил?

– Возле «Пятёрочки», на въезде.

– Бегом туда! – скомандовал Саша. – Из деревни один выезд, успеем пока он там по ямам будет корячиться! Да куда вас понесло в обход! За мной, между домами, я знаю дорогу!

Иннокентий пустил Сашу за руль, и старый «Гольф» рванул в погоню за стремительно уходящим автомобилем.

– «Мерс» у него, – с досадой нахмурился Саша, присматриваясь к мелькавшей на белёсой ленте дороги точке.

– Да, GLS вроде, – грустно согласился Иннокентий. – Там сил четыреста, наверное, полный привод. Фиг догонишь…

– Не боись, не уйдёт. Сейчас выбоины да ухабы попрут, не поможет ему его полный привод.

Машина впереди в самом деле замедлилась, однако, и нашему «Гольфу» пришлось сбавить скорость.

– Веди по обочине! – нашёлся Иннокентий. – Тут ям почти нет. Мы уместимся, а он на полметра шире, по-любому придётся по пригоркам прыгать!

Расстояние между машинами быстро сокращалось. Я с волнением следил за мелькавшей в полутора сотнях метров от нас массивной кормой внедорожника. Догоним его – и что дальше? Идти на таран бессмысленно – наш лёгкий автомобиль ни за что не остановит немецкого монстра, зато имеет все шансы погибнуть в неравной схватке. Стрелять по колёсам – тоже глупая затея. Попасть при такой тряске нереально, да и не пробьёт травматическая пулька крепкую внедорожную резину… Впрочем, и Саша не стремился лезть на рожон. Приблизившись к «Мерседесу» на полсотню метров, он осторожно держался на расстоянии.

Мы выехали на шоссе, и гонка ускорилась. Внедорожник уверенно набрал свои крейсерские сто пятьдесят километров. Но и наш маленький хэтчбэк не отставал. Ревя раскрученным до предельных оборотов мотором, «Гольф» отважно мчался сквозь снежный вихрь. По обледенелой трассе автомобиль кидало то вправо, то влево, и только чудом мы не улетели в кювет или не врезались во встречную машину. После двадцати километров гонки началась комфортная четырёхполосная дорога и «Мерседес», очевидно, решил оторваться от погони. Мощный внедорожник без труда разогнался до ста восьмидесяти километров и через минуту превратился в далёкую точку на горизонте. Ещё немного, и мы потеряем его! На лице Саши ненависть боролась с отчаянием: он изо всех сил давил на газ, выжимая всё, что можно, из старенького движка. На мгновение показалось, что расстояние между машинами начало сокращаться, но вдруг «Мерседес» пропал из виду.

– С трассы съехал! – перекрикивая шум мотора, с досадой объявил Иннокентий.

Саша замедлил ход, напряжённо присматриваясь к примыкающим к шоссе дорогам. Куда мог направиться «Мерседес»? Затаился ли в какой-нибудь из придорожных деревушек, пережидая погоню, или свернул в заранее приготовленное убежище? Так или иначе, обнаружить его теперь не представлялось возможным. Надо было возвращаться в Терпилов, поднимать на ноги полицию, организовывать поиски…

Но не успел я поделиться с Сашей этими соображениями как он, резко вдавив педаль тормоза, энергично крутанул баранку налево. Съехав с шоссе, машина резво устремилась по узкой бетонке.

– Я знаю куда он рванул, – ответил парень на мой немой вопрос. – Вон, смотрите! – выкинул он руку в указательном жесте.

«Апрелевка», – прочёл я на припорошенном снегом дорожном знаке. И через секунду убедился, что Саша не ошибся – на дороге перед нами действительно просматривались свежие следы шин. Но зачем Францеву понадобилось ехать к вилле Пахомова?

Впрочем, долго размышлять было некогда – достав телефон, я набрал номер Ястребцова и, вкратце объяснив ситуацию, попросил прислать подмогу. Может быть, предложил я, на помощь нам придут полицейские, дежурящие в особняке? Но тут Николай разочаровал: следственные действия окончились и полицейскую охрану несколько дней назад сняли…

– Я туда наряд пошлю и сам скоро подъеду, – поспешил успокоить он.

Перед нами замелькали уже знакомые по предыдущей поездке занесённые снегом пашни, перелески и холмы. Вдали показались мавринские избы, но внедорожник, взяв от основной дороги влево, обогнул берёзовый лесок, миновал какие-то прогнившие и развалившиеся сараи и уверенно покатил по берегу озера. Водителю, вероятно, была хорошо знакома дорога: он аккуратно огибал иные, казавшиеся безобидными участки, и уверенно давил на газ, въезжая на внешне опасные, изрытые буграми склоны. На выпавшем снегу следы «Мерседеса» хорошо просматривались, и мы ехали за ним колесо в колесо. Наконец вдали блеснули кладбищенские кресты, над которыми, полускрытая метелью, тяжело нависала серая громада пахомовского особняка.

Никогда это зрелище не казалось мне столь тягостным и отталкивающим! Перед внутренним взором вдруг промелькнуло всё – сцена с избитой ночной бабочкой, о которой я читал в поезде по дороге в Терпилов, жуткая история, рассказанная мавринским священником, наконец, сам монструозный владелец виллы, на фотографии из уголовного дела бездвижно лежащий с разбитой головой. Во всём этом интуитивно чувствовалось что-то глубоко личное, неприятно скребущее в душе. И, задумавшись, я понял, что именно. Этот особняк словно символизировал собой сами девяностые с их культом разнузданной силы, с их безвкусно-кричащей роскошью, ради которой так легко приносились в жертву человеческие жизни, с их мрачными тайнами и животным эгоизмом, по сей день ядовитым жёлтым туманом обволакивающим страну…

«Мерседес» нырнул в сосновый лесок и стало окончательно ясно, что водителю хорошо известна местность. Не изучив её основательно, даже предположить существование этой тропки было бы нельзя – до того она оказалась узка и неприметна. Мы помчались следом, гремя слабенькой подвеской по частым корням и каждую минуту рискуя слететь с пути и на полном ходу врезаться в деревья. Миновав рощу, машина преступника снова вышла на ровную дорогу и значительно ускорилась.

Однако, на расчищенной площадке у ограды мавринского кладбища она остановилась. Мы с тревогой наблюдали за тем, как из машины вышли двое – мужчина и упирающаяся девушка. Он силой поволок её за собой к кладбищу. Ещё секунда, и они скрылись из виду. Бросив автомобиль, мы кинулись в погоню. Следы вели к одной из могильных плит, как саваном укрытой пушистым снежным покровом. Но тут они и исчезали.

Ясно, что здесь надо было искать ход, ведущий под землю. Видимо, заканчивался он где-то в особняке. Вот она – разгадка гибели Пахомова! – мелькнуло у меня. Втроём мы попытались поднять плиту, но безуспешно – тяжёлый мрамор не поддавался даже совместным нашим усилиям. Очевидно, поблизости располагается механизм, отпирающий секретный ход, и пока я пристально осматривал плиту, Саша с Иннокентием лихорадочно метались вокруг, отыскивая заветную кнопку.

И вдруг раздался взрыв. Никогда я не видел ничего подобного! Земля под нами содрогнулась, и через секунду в небо над особняком взметнулись тысячи огненных струй. В протяжном гуле смешалось всё – грохот падающих камней,