— Что происходит?

— Рене Майер пошел арестовывать наследника!

— За что?

— За папашу, разумеется! Неужели непонятно?

— Гражданин Кумчик сказал, что кровопийц поведут в тюрьму через весь город. Мы хотим посмотреть.

— Будем в них плевать!

— И тогда настанет настоящая свобода!

— А почему вы спрашиваете?

— Да здравствует Заграта!

Помпилио сунул гражданину бутылку вина, рассмеялся, хлопнул по плечу и нырнул в толпу, ловко скользя между освобожденными загратийцами.

— Долой кровопийц!

— Долой!!

— Вся власть Трудовой партии!

— Вы слышали? Наемники отказались стрелять в людей! Их уговорил гражданин Мучик.

— Он настоящий герой.

— Они все герои.

— Да здравствует Трудовая партия!

— Бронебригада перешла на сторону народа? А почему они не уехали?

— Они ждут.

— Чего?

— Мы все ждем одного, гражданин: когда кровопийцы получат по заслугам!

Бунтовщики давно уже вышли на площадь Святого Альстера, невидимую черту — пятьдесят шагов от стен, — не пересекали, об этом позаботились стоящие в первых рядах дружинники, но всё остальное пространство было занято плотной толпой.

— Генрих-то — всё, отбегал свое, мерзавец.

— Откуда знаешь?

— Все говорят.

— Нестор повесил?

— В бою погиб.

— Жаль… Его судить надо было, кровопийцу!

— Куда вы, гражданин?

Один из дружинников взял Помпилио за плечо.

— Срочное поручение гражданина Кумчика! — Помпилио сделал страшные глаза. — Я должен немедленно явиться во дворец.

— Пароль?

— Согласие.

Удовлетворенный дружинник кивнул:

— Проходите.

— Спасибо.

— Да здравствует свобода, гражданин!

— Да здравствует Трудовая партия!

Помпилио прошел через ворота, в которых, помимо гвардейцев, оказалось несколько дружинников, миновал внутренний двор и стал неспешно подниматься по ступеням главного крыльца.

— Кажется, я вовремя…

— Вы совершенно не вовремя!

— Ян? — Лилиан удивленно вскинула брови. — Вы здесь?

— Я член Трудовой партии, синьорина.

Девушка зло усмехнулась:

— Я должна была понять, что за всей этой мерзостью стоит ваша организация.

— В первую очередь за всей этой мерзостью стоит династия, синьорина, — вежливо ответил Зопчик. — Глупость и безрассудство короля ввергли Заграту в хаос. А мы помогаем несчастным людям обрести стабильность. Мы ведем их в светлое будущее.

— Организовав переворот?

— Ян, зачем ты с ней разговариваешь? — осведомился Мика, презрительно разглядывая молодую женщину. — Пусть с ней общаются дружинники, раз уж она сама сюда притащилась.

Намек был очевиден — сопровождавшие трудовиков громилы с интересом поглядывали на стройную фигуру красивой адигены и теперь, почти получив разрешение, заулыбались, предвкушая веселье.

Лилиан побледнела, но не отступила:

— Вы заходите слишком далеко, Ян.

— Не трать время на адигенскую тварь!

— Времени у нас полно.

Рене Майер хмыкнул и подмигнул Эмилю Кумчику, тот ответил.

У них не просто было время — оно принадлежало им. И оно, и вся Заграта. Заговорщики упивались победой, мгновениями великого торжества, которое будет описано во всех учебниках истории, и поэтому Ян не отказал себе в удовольствии вступить с Лилиан в разговор.

— Почему вы не уехали, синьорина?

— Потрудитесь говорить адира, синьор Зопчик, — потребовала Лилиан. — Перед вами адигена.

— А вы казались умной женщиной…

— Она такая и есть!

Тяжелый голос окутал тронный зал.

Парик Помпилио выбросил в коридоре, поэтому его узнали сразу. Повернули головы, выругались, потянулись за оружием, но остановились, увидев пустые руки адигена. Или же сообразив, что малейший признак угрозы заставит бамбадао действовать. Или же испугавшись…

— Дерьмо, — не сдержался Мика.

— Кто его пустил?

— Хня спорочья…

Спокойствие сохранил только Вебер. Поняв, кто явился, вуленит быстро вышел вперед, грубо оттолкнул Лилиан и приставил к голове Генриха-младшего револьвер. В тишине громко щелкнул взведенный курок.

«Шах и мат!»

Зародившаяся было паника мгновенно улетучилась.

— Не стрелять! — зычно велел Зопчик. — Всё в порядке! — И подмигнул Веберу: — Гениально!

«Вот что значит профессионал!»

Наемник мрачно кивнул в ответ.

А Помпилио направился к трону. Медленно, но уверенно, заставляя расступаться собравшихся в зале бунтовщиков. Не глядя на них, но подмечая все детали. Рисуя внутри себя картину, в которую рано или поздно он внесет свои изменения, свои кровавые штрихи.

Слева, у стены, пятнадцать менсалийцев с черными повязками на головах — готовы к драке. Справа, тоже у стены — вулениты в широкополых шляпах. Лиц не видно, но нет сомнений, что взгляды наемников устремлены на адигена. В центре не менее двадцати загратийцев, в основном — вооруженные дружинники Трудовой партии, а перед ними, у самого трона — четверо вожаков. Секунду назад держались нагло, теперь присмирели.

Помпилио прошел к самому трону и склонил голову в легком поклоне:

— Адира Лилиан, рад видеть в добром здравии.

Фраза прозвучала светски.

— Помпилио… — Девушка слабо улыбнулась.

Секунду назад она противостояла всем. Первой вышла в зал, приказав мальчишкам не мешать, и храбро потребовала от бунтовщиков объяснений. Секунду назад ей было страшно, как перед смертью. Собственно, секунду назад Лилиан была в секунде от смерти или позора, но сейчас появилась надежда. И надежду эту звали…

— Помпилио… Как же я рада.

За ее спиной стояли принцы. Бледные, но решительные. Густав держит Георга за руку и кусает губы. Генрих чуть впереди, почти рядом с Лилиан. У его виска револьверный ствол, но бледный, как мел, паренек, пытается не замечать вуленита. И лишь слезинка, одна-единственная слезинка стекает по щеке.

— Доброе утро, мессер. — Голос дрожит, но кто будет обвинять мальчика в том, что ему сейчас страшно?

— Доброе утро, Генрих.