Я дернулась на обочину, пропуская несущуюся махину мимо и чувствуя, как дрожат руки на руле. Дэмочка, я понимаю, что ты очень предусмотрительный, но мог бы и каблучок приклеить. Мало ли?

Я попыталась выехать, но машина подалась вперед и встряла в кусты, с поднятым багажником. Все мои попытки сдать назад заканчивались провалом. Я открыла дверь, вылезла, ругая колючую траву, одернула кружевной лифчик-корсет, поправила кружевные трусы и поняла, что у меня есть выбор. Либо голосовать, либо голосить. Ну есть же в мире мужчины, которые остановятся при виде полуодетой девушки возле дороги и торчащего в кювете авто класса люкс?

Несколько машин пронеслось мимо, а через две минуты ко мне подъехала раздолбанная девятка. Вид у девятки был доисторический, словно она сбежала со свалки. Тонированное окно открылось, из салона послышалась ругань. Женский голос ревниво орал:

– Олег! Какого черта ты остановился! Мы что? У каждой шалавы останавливаться будем? Ехай, давай! – истерила невидимая мадам, а мне навстречу высунулась небритая физиономия водителя.

– Машина застряла, – всхлипнула я, глядя, как водитель открывает дверь и прищуривается на мое транспортное средство.

– Конечно, помогу! – обрадовался водитель, глядя на меня с куда большим удовольствием, чем на иномарку. – Я сяду за руль, а ты, девушка, будешь снизу толкать. Только помаленьку…

Я, конечно, понимаю, что у него это – единственная возможность посидеть за рулем иномарки, но, пожалуй, толкать я ничего не буду. Максимум, что я толкну, так это речь, адресованную его супруге.

Девятка обиженно уехала, а вместо нее остановилось сразу две машины. Из них вывалилась компания шашлычников.

– Что, почем? – оживились ребята, изучая мое белье.

– По морде кирпичом! Машина застряла, а сейчас муж подъедет. Так что одежду я сразу оставила в машине, – нагло соврала я, вспоминая о записке.

– О, курица за рулем! Ха! Обезьяна с гранатой! – ржали они, пытаясь сфотографировать меня на телефон. Понимаю, что очень хочется снять, но я не снимаюсь!

– Дебилы! – две девушки отобрали телефон. – Могли бы и помочь! Вы что? Не мужики?

«Не мужики» почесались и решили быть «мужиками». Через десять минут моя машина стояла на обочине. Спасибо, девочки, а тот тут есть слишком много желающих не только войти в мое положение, но и периодически выходить из него, чтобы снова войти.

Я залезла в машину, тяжело вздохнула. До моего города оставалось девяносто километров. Крутанув стартер, я резко дернулась и осторожно поехала. Ехала я медленно, а вокруг меня периодически образовывалась такая воронка, ибо разбитая машина и моя физиономия за рулем, навевала на других автомобилистов некоторые переживания относительно моей школы вождения. В бардачке я нашла немного денег, на которые решила купить кофе и шоколадку.

– Девушка, в купальнике нельзя! – закричала продавщица.

– Я не в купальнике. Я просто в нижнем белье, – устало заметила я, дожидаясь, когда автомат выдаст мне экспрессо. Записка. Он меня любит… Я все сделала правильно… Пока я сидела в машине, криво припаркованной на какой-то пустой стоянке и пила горячий кофе, перечитывая записочку и впиваясь глазами в слово «люблю», в моем сердце жила такая надежда, что даже если завтра меня покажут по телевизору, мне будет не стыдно и не страшно. Я поставила стаканчик с кофе на приборную панель и полюбовалась им. Люблю… И я тебя люблю, Дэм…

Я пару раз чуть не попала в ДТП, несколько раз нарушила все правила дорожного движения, один раз чуть не потеряла зубы на лежачем полицейском, и вот я въезжаю в родной двор, собирая все ямы по дороге. На улице было уже светло.

– Ба-а-атюшки! – всплеснули руками старухи, увидев, как я вываливаюсь из водительской двери. – Уже подарил, а она тут же разбила!

– Да он ей такую и подарил! На тебе, боже, что нам негоже! Бедный муж! – причитала Матвевна, охая и качая головой. Я затребовала запасную пару ключей, открыла дверь под поучительную лекцию о том, что приличные девушки так себя не ведут, захлопнула ее и бросилась к дивану. Действительно! Записка! Дрожащими руками я развернула ее и прочитала.

«Выходи замуж за дракона. Так ты закончишь игру. Люблю. Дэм».

За кого? За дракона? Я мысленно перебрала всех, кто был, но огнедышащего и крылатого ящера среди них не числилось! Было нехорошее предчувствие, что на меня действительно припасли реликтовую ящерку с матримониальными намерениями. Я уныло попыталась соизмерить мою крохотную зарплату и огромного зубастого гада. Потом еще раз мысленно сопоставила размеры дракона и зарплаты. Никогда я еще так грустно не сводила дебет с кредитом, понимая, что обращение «дорогой» будет как нельзя кстати. Воображаемый дракон грустно заглядывал вместе со мной в мой кошелек и понимал, что я могу обеспечить ему только достойный уход в лучший из миров, где много девственниц. С такой зарплатой и квартплатой прожорливый хомячок – непозволительная роскошь!

«Ползернышка в день!» – отрекламировалась в голове Дюймовочка, пока я осматривала однушку, понимая, что предыдущие женихи готовили ее к дракону, последовательно и маниакально, уничтожая «лишнюю» мебель.

«Нумерация комнат начинается с хвоста дракона!» – гундосно заявила девушка, которая работает диспетчером. Пока в голове вертелись мысли о том, что придется брать кредит для того, чтобы прокормить дракона коллекторами, послышался стук в дверь.

Припав к глазку, как снайпер к прицелу, я внимательно рассматривала лестничную площадку, на которой стояла … моя мама.

– Светочка, – послышался мамин голос. – Открой.

Я открыла дверь, впуская маму с сумкой.

– Ох, Светочка. Беспокойно мне за тебя, – вздохнула мама, поднимая на меня глаза, пока я искала халат. – Вот чует мое сердце, что у тебя не все в порядке… Оголодала совсем!

Когда мама говорит, что ты оголодала, это означает, что сейчас тебе сварят лапши. Главное в этот момент, не подставлять уши.

– Послушай, Светочка, тебе уже тридцать лет! В твои года, я матерью была! – причитала мама, бросая первую горсть земли на мою личную жизнь. – Ты только вдумайся! Тридцать лет!

– Да, мам, – согласилась я, делая глоток чая.

Я вдумалась, глядя на собственную одинокую могилку среди берез, на которую падает сухой листик. Ей было тридцать лет. Это как раз то время, когда пора начинать откладывать деньги на похороны, ибо с такой зарплатой и с такими расценками, к столетнему юбилею я как-нибудь накоплю нужную сумму.

– Ну хоть сходила бы! – взмолилась мама, глядя на меня с такой надеждой, словно я в туалет все собираюсь, но никак не соберусь.

– Да, мам, – согласилась я, грустно улыбнувшись. Сходить я могу и в туалет, если что.

– Отметилась бы! Для галочки! – погрустнела мама. Извини, птичка, даже ради тебя я не смогу. Как бы я не уважала маленькую черную птичку, замуж ради нее не пойду.

– Нет, ну а что сидеть? – разглагольствовала мама, вздыхая так, словно мы тут за чашкой чая дружно хороним мою ушедшую… ой, усопшую молодость. – Чего высиживать? Тридцать лет! Еще немного и все, старость! А детей когда рожать? Вон, посмотри, все с колясками, счастливые, радостные! Понимаю, что у тебя не складывается, но ты сложись как-нибудь…