– Чай будешь? Давай чай попьем? – сбивчиво прошептала я, положив свои руки поверх его рук и шмыгая носом.

Никогда я не чувствовала столько радости, когда мне дышали в висок, умоляя не плакать. Как же не плакать, если ты нужен мне, а я нужна тебе? Как же не плакать от счастья, когда тебя обнимают родные руки? Как же не плакать, когда тебя целуют губы, за которые ты готова отдать жизнь …

Чайник дрожал в руках, когда я набирала воду, закипал так долго, что мне казалось, я раньше состарюсь, чем он закипит. Я бережно размешивала чай в железной кружке, нежно предупреждала, что горячее, вкладывая ее в теплые руки, и чувствуя, что уже слегка обожглась.

– Никуда не годится, наказанье мое, – рассмеялся Дэм, глядя, как я стою рядом, понимая, что кружка у меня одна. – Это называется «попью чай», а не «попьем». У меня есть предложение…

На меня посмотрели карими лучистыми глазами, заставив сердце ёкнуть. Благодарить небо за демона это совсем неправильно?

– А почему бы нам не пойти на свидание? – предложили мне, вытирая мои слезы, пока я смотрела и не могла насмотреться на любимый профиль, на каштановые волны кудрей, расстегнутый воротничок и место для моего будущего сладкого-сладкого поцелуя.

– Ну… Не знаю, – начала я, делая вид, что предложение застало меня врасплох, вытирая заплаканные глаза. – Ну… Если ты хочешь…

Меня поймали в объятия и не выпускали, а я чувствовала, что зря роптала на судьбу. Вот то чудо, от которого хочется смеяться и плакать. Я держала за руку свое чудо, боясь, что он исчезнет. По щеке снова текла предательская слеза, срываясь, когда я кусала губы от счастья. В такой момент меня просто обнимали и прижимали к себе, а я ковыряла пуговку, терлась щекой и снова ревела. Я даже не могла найти в себе силы оторваться. Ноги меня не слушались, не давая мне встать…

– Я не могу встать, – шептала я, тряся головой и снова расправляя воротничок его рубашки, даря поцелуи треугольнику, который он обнажал.

– Так, наказание мое! – меня закинули на руки, вынесли в коридор, взяли мои ключи, закрыли за нами дверь и понесли прямо по лестнице, сунув мне мои ключи в карман нового платья.

– И что это было? – шепотом спросила я, потершись носом.

– Я буду носить тебя на руках, пока на шею не залезешь, – ответили мне, пока я в сотый раз прижималась к любимому, не веря своему счастью.

Машина была припаркована во дворе, а меня сгрузили на переднее сидение. Я тут же пристегнулась, глядя на свои колени, а потом провожая встревоженным взглядом фигуру Дамиана, обходящего машину спереди и открывающего водительскую дверь. Я заглянула ему в глаза, осторожно взяла его теплую и большую руку, положила ее себе на колено и свою руку поверх нее. Я нежно гладила пальцами его пальцы, рассматривала его белоснежный манжет. Гладить нужно каждый пальчик. Чтобы каждый пальчик знал, что я его люблю…

– Наказанье мое, – усмехнулся Дамиан, заводя одной рукой машину. – Никогда не думал, что вот так вот попадусь.

Мы тронулись с места, но как-то осторожно, словно, неуверенно. Я посмотрела на него с опаской, как инструктор по вождению на новичка, который невзначай поинтересовался: «А права просто так не продаете?». Мы ползли неуверенной улиткой, осторожно обруливая каждую придомовую яму. Фигурная езда по двору закончилась один ноль в нашу пользу. Медленно, но верно, мы продолжали наш путь в сторону автострады. Если бы у машины были ноги, то она закатала бы кузов, приподняла его и шла бы намного быстрее.

Мы застряли на выезде на дорогу. Мимо нас пролетали машины, не давая нам ни единого шанса высунуть капот.

– Эм… – заметила я, глядя на Дамиана, как инструктор по вождению на робкого и пока еще очень вежливого новичка: «Проезжайте-проезжайте!» и «Счастливого пути!» Когда мир уже слегка начинал казаться несправедливым обычно звучит: «Может, кто–нибудь нас пропустит? Есть же вежливые водители!». Через полчаса мир сгущал краски: «Эй, сволочи, пропустите!». До профессионального жаргона: «Куда прешь!» было еще далеко, но где-то уже просился в корзину нецензурный словарь автомобилиста.

– А что это мы так ездим? – поинтересовалась я, глядя на мелькающие перед нашим носом машины.

– Как так? – усмехнулся Дамиан, ложась грудью на руль и высматривая просвет. Нет, я тоже когда-то училась в автошколе, но потом поняла, что с такой зарплатой, как у меня, велосипед – непозволительная роскошь. Волшебный «Пешкарус» исправно довозил меня до остановки и обратно, причем, бесплатно.

– Как будто экзамен в автошколе сдаем, – усмехнулась я, глядя на профиль любимого и вспоминая, как провалила первый экзамен. За второй нужно было платить деньги, а тут грянул кризис, заставивший выдохнуть пешеходов с облегчением.

– Самое ценное везу, – нежно ответили мне, поглаживая меня по коленке. – Я много думал по поводу нас с тобой. И теперь понимаю, что зря рисковал твоей жизнью.

Нет, ну это, конечно, приятно, но такими темпами свидание превратиться в доброе утро. Ничего, утром на дороге машин меньше!

– Ну же! Он далеко! – заметила я далекие фары приближающейся машины.

– Не стоит рисковать, – покачал головой Дамиан, тяжело вздыхая. Наконец-то все вокруг вымерло, и мы осторожной черепашкой выползли на дорогу. Ехали мы так, словно под каждым кустом сидел служитель закона и дорожного порядка, на каждом столбе висела камера, права лежали дома на тумбочке, а до зарплаты был еще месяц. Я утешала себя тем, что панику нужно колотить тогда, когда тебя обгоняют пешеходы.

Нажав какую-то серую кнопочку на приборной панели, мы въехали в серый туман, включив противотуманки. Я вообще раньше не догадывалась, что здесь есть ближний свет, дальний свет, противотуманки и какие-то скорости, кроме трехзначных, а тут такое чувство, словно меня в роддом везут, причем с временным запасом в неделю. Пока доедем, пока воды отойдут, пока схватки начнутся… Все нормально! Семья черепах мчится со страшной скоростью…

– Мне кажется, но ты преувеличиваешь степень опасности, – заметила я, глядя, как прорезают клубы тумана свет наших габаритов. Может, тест купить? Мало ли… Вдруг там двойная сплошная, а я не в курсе?

Мы плелись робкой и закомплексованной черепахой, осторожно выруливая из тумана. Нет, я понимаю, что не дрова везешь и не девушку в дрова, но есть у меня подозрение, что в постели я все-таки бревно, которое везет старенький грузовичок.

– Я же сказал тебе, – усмехнулся Дэм, осторожно выруливая из тумана. – Я понял, что действительно люблю тебя. И понял, что вел себя, как последний дурак.

Колеса тут же погрязли в песке, а я увидела темную полосу роскошного моря и огонек одинокого и очень красивого домика. Шум прибоя и морская пена навевали воспоминания о самом сладком шампанском, которое я пила, сидя на капоте этой машины.

– Мне кажется, – по моей щеке скользнули пальцы, а приближающиеся для поцелуя губы подарили мне коварную улыбку, – что это самое романтичное место на свете.