Отчаянная надежда заискрилась у неё в душе, как ярмарочный огонёк. За ней пришли, её нашли, её сейчас спасут! Она попыталась протянуть руку, чтобы постучать в стекло и подсказать сороке, что она тут, прямо у неё под клювом, но рука, едва поднявшись, упала безвольной плетью поверх одеяла. Сил совсем не осталось.

Сорока посидела ещё немного, таращась круглыми глазами через стекло, отряхнулась и взмыла вверх. То ли за помощью, то ли…

«Нет, – с ужасом подумала Лисса. – Не может быть. Она не могла меня не увидеть! Я же тут, прямо под окном!»

* * *

– Тиль. – Алида взяла музыканта под руку. – Как думаешь, здесь водятся волки?

Ветер толкал её в спину, пробирался за шиворот, гоняя по телу стайки мурашек. В завывании ветра ей слышался чей-то протяжный плач, полный беспредельной тоски, и от этого ей самой хотелось сесть на мёрзлую землю, обхватить голову руками и завыть горько и безутешно, чтобы случайный путник, забредя в эти края, тоже потерял голову от страха.

К ветряному стону примешивался другой звук, то появляясь, то пропадая, растворяясь в холодных вихрях. Тонкий, необычный, чуждый для дикого леса. Будто тысячи крошечных колокольчиков вплели в бороду Ледяного Государя, и он летит над Мёртвыми Землями, высматривая, кого бы заключить в смертельные морозные объятия да превратить в куски бесчувственного льда.

– Волки? Не думаю, – покачал головой Тиль. Он натянул капюшон плаща так низко, что его лица совсем не было видно. – Им здесь неудобно охотиться. Слишком сыро. А вот рыси – эти да. Рыси могут быть, тут полно деревьев, им это нравится. Они любят забираться на ветки и смотреть сверху, не идёт ли кто. А потом – р-раз! И прыгать жертве на плечи. – Он шмыгнул носом от холода. У Алиды вырвался нервный смешок. – У нас в деревне один мужик, охотник, пошёл по осени на оленя. Далековато зашёл, в глухие леса. Спохватились только на четвёртый день. Наши пошли искать, а нашли всего обглоданного. Листьями так присыпало, что, если бы Кахтинг не наступил случайно на кости…

– Тиль! – не выдержала Алида. – Хватит! Лучше играй на гобое, пой дурацкие песни, только не надо этой жути! Пожалуйста!

– Ой, да не ори. – Он пожал плечами так, будто не сказал ровным счётом ничего неуместного. – Всё нормально. Я развлечь тебя хотел. А то идёшь вся такая притихшая.

С новым порывом ветра невидимые колокольчики зазвенели явственнее, отчётливее, будто кто-то в самом деле тряс целой связкой колокольцев, то отходя на шаг дальше, то приближаясь. Алида и Тиль закрутили головами, стараясь понять, откуда исходит звук.

– Видишь что-нибудь? – тихо спросил Тиль, подтягивая Алиду ближе к себе.

– Н-нет, – прошептала травница. Ей стало так жутко, что она едва смогла выдавить из себя это единственное слово.

Тиль быстро нагнулся и поднял с земли обломок толстой ветки – наполовину трухлявый, он вряд ли мог стать грозным оружием. Но Алиду это немного успокоило. Она нащупала Импиор и стиснула рукоять, готовая в любой момент выдернуть клинок из ножен.

Перезвон танцевал вокруг них, сплетался с ветром, и Алида подумала, что этот звук мог бы даже показаться ей красивым, если бы ей сейчас не было так страшно. Напряжение нарастало в груди, сердце колотилось так сильно, что мешало дышать. Она до рези в глазах всматривалась в серый мрак между деревьями, в чёрные еловые лапы и серые поломанные стволы, но не видела ничего, что могло бы так звенеть.

– Не нравится мне это, – шепнул Тиль у неё над ухом. – Давай-ка ноги в руки и бежим отсюда.

Перезвон раздался совсем рядом, будто кто-то затряс колокольчиками у путников перед лицами, а потом утих, словно отпрыгнул назад. Алида ощутила на своём лице чьё-то стылое дыхание с запахом стоячей воды. Ей стало так мерзко, так беспросветно жутко, что она, ничего не ответив Тилю, сломя голову бросилась прочь.

Деревья били по лицу хвойными лапами, хватали за одежду, будто не хотели выпускать из леса. Она слышала, как Тиль бежит сзади, тяжело топая по земле, слышала, как воет вьюга, как колотится собственное сердце, но даже всё это вместе не могло заглушить потустороннего ледяного перезвона.

«Это духи мёртвых зовут меня, – подумала вдруг Алида. – Мёртвые Земли хотят, чтобы я осталась с ними».

Белой стрелой перед ней метнулся Мурмяуз, тоже подгоняемый страхом. Тиль обогнал её, схватил за руку и потащил вперёд, заставляя бежать ещё быстрее. Алида испугалась, что вот-вот зацепится валенками за какой-нибудь корень и упадёт, растянется на земле, и тогда тревожный звон нагонит её, навалится всей тяжестью на спину и втопчет в замёрзшую грязь, затянет глубоко под землю. Но Тиль уверенно тащил её, поддерживая и не давая упасть, и ей ничего не оставалось, кроме как бежать быстрее, чем могли нести её ноги, и не вслушиваться в звон, которым дышал студёный воздух.

Тиль резко завернул в сторону, проскочил между толстенными серебряными стволами, увлекая Алиду за собой, как ребёнка. Они перескочили через упавшее дерево, поверженное в схватке с вихрем, и оказались в редком перелеске, заросшем кустами и тонкими, болезненно искривлёнными деревцами.

Мурмяуз деловито нырнул в кусты, друзья сбавили шаг, дыша громко и тяжело. Перезвон колокольчиков утих позади, и Алида позволила себе робко улыбнуться.

– Кажется, убежали. Чем бы это ни было, я жутко перепугалась!

– Да я и сам струхнул, – хмыкнул Тиль. – Когда оно начало бренчать прямо перед носом, аж сердце в пятки ушло. Ты неплохо бегаешь для девчонки.

– Ты ни за что не обгонишь девчонку, когда ей грозит опасность, – усмехнулась Алида. – Ух, передохнуть бы…

– Погоди, сейчас из кустов выйдем. Мало ли какое ещё лихо таится тут. Всё из-за веток. Вечно в них путаются какие-нибудь духи да нежить всякая. Впереди, кажется, просвет. Думаю, на пустоши будет безопаснее. Там и отдохнём.

Алида молча согласилась с ним, но не стала говорить, что, по её мнению, на пустоши тоже может водиться что-то странное. От мест, которых прозвали Мёртвыми, можно ожидать чего угодно. Она пошла за Тилем, который уверенно прокладывал себе путь в густом переплетении заиндевевших веток бересклета, и поискала глазами Мурмяуза. Кот трусил неподалёку, распушив хвост, как белый флаг. У него был такой невозмутимый вид, словно перезвон и бег по чаще совсем не вывели его из равновесия.

«В следующей жизни буду кошкой, – решила Алида. – Никаких волнений. Никаких сделок. Лежи себе на подушках да жди, когда нальют молока».

Бересклет постепенно поредел. Небо покрылось бледно-лиловой корочкой, стало похоже на огромную ягоду голубики в тонком слое сахарной глазури. Алида раздвинула руками кусты и ахнула. Впереди простиралась болотистая пустошь с редкими островками поломанных, искалеченных деревьев. Землю сковал мороз, и пушистый иней белёсо сверкал под серым небом. Было похоже, будто на землю набросили огромный пуховый платок.

Они с Тилем выбрали сухую крепкую кочку и устало опустились на землю. Алида пошарила в своей сумке, но нашла только половинку пряника, искрошенную и помятую. Она подняла на Тиля вопросительный взгляд, но он покачал головой.