нравиться Нью-Йорк почти так же, как Париж. Что скажешь? Не так уж мы здесь плохи, а?

Эрик покраснел и забавно поджал губы.

– Мне бы он нравился еще больше, если б вы перевели все ваши реки с мостами в центр города, а не держали на окраине. В этом городе летом нечем дышать, он ужасен. – Он взглянул на Вивальдо. – Ума не приложу, как вы, варвары этакие, выдерживаете эту духоту.

– Без нас, варваров, вы, мандарины, оказались бы в затруднительном положении. – Вивальдо поцеловал Кэсс в лоб, а Эрика похлопал по шее. – Но видеть вас все-таки приятно.

– А у нас хорошие новости, – похвалилась Кэсс, – но, думаю, об этом лучше расскажет Эрик.

– Мы не уверены полностью, хорошие ли это новости, – сказал Эрик, глядя на Иду и Вивальдо. – Думаю, нужно вас немножко помучить. И если вы до сих пор не считаете меня лучшим актером на свете, что ж, тогда придется вам узнать это с остальной публикой. – И, шутливо задрав нос, прошествовал к кассе.

– Эрик, – крикнула ему вдогонку Кэсс, – ну, разреши мне рассказать. – А Иде и Вивальдо она шепнула: – Это имеет отношение к фильму, который мы идем смотреть.

– Мы ждем подробного рассказа, – поддержала ее Ида, – а то не пойдем в кино. – Она повысила голос, чтобы ее услышал удаляющийся Эрик: – Мы знакомы и с другими актерами.

– Валяй, Кэсс, – сказал Вивальдо, – открой нам все.

Кэсс скривила в сторону Эрика недовольную гримаску.

– Ну, милый, разреши мне рассказать.

А он, улыбаясь, уже возвращался с билетами в руке.

– Тебя все равно не удержать, – сказал он и, подойдя к Кэсс, обнял ее за плечи.

– Ну, слушайте… – начала Кэсс. Она вся сияла и казалась еще миниатюрнее обычного. Пока она говорила, Эрик не спускал с нее глаз, улыбаясь нежно и удовлетворенно. – У Эрика в этом фильме небольшая роль, он появляется только в двух сценах и произносит пару фраз…

– В трех сценах, – уточнил Эрик, – и только одну фразу. – У страха глаза велики.

– …но играет так сильно… – повысила голос Кэсс.

– Не только здесь, – заметил Эрик.

– Дай девушке договорить, – вмешался Вивальдо. – Продолжай, Кэсс.

– …что благодаря своей блестящей игре…

– …блестящему разоблачению…

– О черт! – вырвалось у Вивальдо.

– …он ведь во всем стремится к совершенству… – упорно продолжала Кэсс.

– Сейчас у него эта тяга кончится, – сказала Ида, – потому что я просто убью его, если он не перестанет нас мучать. Вот уж с кем не хотела бы иметь дело. Пожалуйста, продолжай, Кэсс.

– Короче говоря, из Голливуда пошли телеграммы и звонки – Эрику предлагают сыграть… – она взглянула на него.

– Ну теперь-то хоть не останавливайся, – взмолилась Ида.

Тут заговорил Эрик, он был очень бледен.

– У них родилась сумасшедшая мысль экранизировать «Бесов»…

– Роман Достоевского, – уточнила Кэсс.

– Спасибо, а мы и не знали, – съехидничал Вивальдо, – ну и?..

– Мне предлагают роль Ставрогина, – сказал Эрик.

Воцарилось молчание, все изумленно смотрели на Эрика, а он, красный от смущения, – на них. На лбу у него вдоль линии волос проступил пот. Вивальдо почувствовал укол ревности и какой-то благоговейный страх.

– Вот это да! – произнес он. Эрик взглянул на него, словно читая в его сердце, и слегка нахмурил брови, как если бы собирался завязать ссору.

– Возможно, будет полный провал, – сказал он. – Представляешь, что они могут сделать с «Бесами»?! Откровенно говоря, я не придавал значения всем этим звонкам, пока со мной не связался мой агент. А потом позвонил Бронсон. Ведь, как вы понимаете, возникло столкновение интересов: со следующего месяца начинаются репетиции «Рая для охотников», и кто знает, может, спектакль станет бродвейским хитом. Все нужно уладить.

– Они согласны на все, чтобы заполучить Эрика, – сказала Кэсс.

– Не совсем так, – поморщился Эрик, – не слушайте ее. Они заинтересованы, но не более того. Лично я иллюзий не строю, вот начнутся съемки, тогда посмотрим. – Он вытащил из кармана голубой платок и утер лицо. – Пора идти, – сказал он.

– Дружище, – проговорил Вивальдо, – вот увидишь, ты станешь звездой. – Он поцеловал Эрика в лоб. – Вот ведь негодяй.

– Ничего пока не ясно, – повторил Эрик и взглянул на Кэсс, широко улыбаясь. – Конечно, я могу пройти по статье экономии средств. Меня можно заполучить дешево, ведь остальные роли отданы знаменитостям, и, по словам моего агента, мое имя пойдет только после названия…

– Но буквы будут того же размера, – вставила Кэсс.

– Хоть о чем-то предварительно договорились, – сказал с улыбкой Эрик. Только теперь стало видно, что новость его радует.

– Что ж, парень, ты, похоже, попал в яблочко, – заявила Ида. – Прими поздравления.

– Твой французский друг оказался ясновидцем, – сказала Кэсс.

– А что они будут делать с твоим неистребимым южным акцентом? – спросил Вивальдо.

– А на это я тебе скажу вот что. Пойдем посмотрим фильм. Там я говорю по-французски, – Эрик обнял Вивальдо за плечи. – Между прочим, безупречно.

– Черт возьми! – вскричал Вивальдо. – Теперь и в кино идти не хочется. Нужно обмыть доброе известие. Да получше.

– Никто не помешает тебе сделать это после картины, – сказал Эрик.

Так, перебрасываясь шутками и смеясь, они вошли в зал, фильм только что начался. Титры шли на фоне просыпающегося Парижа: трудовой люд ехал на велосипедах на работу, вот велосипедисты съезжают с холмов Монмартра и, минуя площадь Согласия, пересекают большую площадь перед собором Парижской Богоматери. Крупным планом загорались огни светофоров, взлетали вверх белые дубинки дорожных полицейских; скоро становилось ясно, что один из них прицепился к главному герою и будет сопровождать его до места назначения, которое, судя по траурной музыке, должно стать местом его гибели. Фильм был одной из многочисленных драм, которые так любят ставить французы – с политикой, сексом и возмездием; в нем снялся великий французский актер, который сразу же после окончания работы над картиной умер. По этой причине фильм, не бог весть какой талантливый, обрел некое ностальгическое очарование. А для Эрика работа бок о бок с таким гением стала одним из самых волнующих событий его жизни. И хотя Кэсс, Вивальдо и Ида пришли прежде всего посмотреть игру своего друга, они не могли не разделить восхищения Эрика. Все они слышали о замечательном актере и теперь упивались его игрой. Они, однако, не видели того, что мгновенно улавливал Эрик: какими экономными средствами добивался великий француз впечатляющих эффектов, превращая заурядную роль в поразительное актерское творение.

С другой стороны, так как политическая тема была загроблена французской страстью к спорам и их извечным недоверием к общественным объединениям, необыкновенно сильная игра звезды вызывала что-то вроде недоумения: зачем тратить такой талант на пустяки?

Ида нашла в темноте руку Вивальдо и вцепилась в нее, словно ребенок, безмолвно ищущий поддержки и прощения. Он подвинулся к ней ближе, головы их соприкоснулись, так они и сидели, тесно прижавшись друг к другу. Фильм тем временем набирал скорость. Кэсс что-то шептала Эрику, тот отвечал ей тоже шепотом. Кэсс повернулась в их сторону, тихо проговорив:

– Сейчас он появится. – Камера плыла по переполненному кафе и наконец остановилась на группе студентов.

– Вот