улыбнулся, но промолчал. Они шли по темным и тихим улицам. Вивальдо обратил внимание на торчавшее на обочине одинокое, затерявшееся в городе дерево, целиком – от кроны до земли – залитое лунным светом.

– Все мы в каком-то смысле непредсказуемы, – наконец отозвался он. – Мне бы не хотелось, чтобы ты считал себя непохожим на остальных людей.

– Трудно жить с этим, – произнес Эрик, – я имею в виду, трудно жить, сознавая, что никто не бывает тем, кем кажется, никогда не бывает – и все же в каком-то смысле именно таким – по сути – и является. – Он повернулся к Вивальдо, на его губах играла слабая улыбка. – Понимаешь, о чем я?

– Предпочел бы не понимать, – растягивая слова, ответил Вивальдо, – но боюсь, понимаю.

Дом Эрика находился в западной части города, недалеко от реки, на улице, где росли деревья. Улица была довольно тихая, шум доносился только из двух баров, расположенных на двух ее противоположных концах. Поселившись здесь, Эрик посетил оба.

– В одном собираются голубые, – сказал он. – Боже! Какой же это паноптикум, скука, как на кладбище. В другом – портовые грузчики, но и там не веселее. Голубые не ходят в бар грузчиков, те тоже никогда не заглядывают к соседям, однако после закрытия они знают, где встретиться. Все это мне кажется очень грустным, но, может, я слишком долго отсутствовал. Этот подзаборный секс меня не интересует. Если грешить, так уж со вкусом, получая от этого удовольствие.

Вивальдо рассмеялся, а про себя подумал с удивлением и даже с некоторым страхом: а ведь он изменился. Прежний Эрик никогда бы не стал так говорить. Эта тихая улица и тени, отбрасываемые домами и деревьями, вдруг показались ему несущими в себе тайную угрозу и бесконечное одиночество. Он снова бросил взгляд на Эрика – так он смотрел на него в фильме – и опять задал себе вопрос, кто же Эрик на самом деле и как он справляется со всеми этими сложностями.

Они вошли в небольшой освещенный вестибюль и поднялись по лестнице. В комнате Эрика горел свет – ночник над кроватью.

– Отпугиваю воров, – объяснил он. Все было там вверх дном, постель не убрана, одежда разбросана по стульям или же болталась на ручках дверей.

– Бедняжка Кэсс, – засмеялся Эрик. – Она все пытается навести здесь порядок, но это пустой номер. Да я и не оставляю ей много времени на уборку. – Он подобрал кое-что из одежды и свалил все на кухонный стол. Затем включил свет на кухне и открыл холодильник. Вивальдо рухнул на неубранную постель. Эрик наполнил две рюмки и сел напротив в мягкое кресло с прямой спинкой. Оба молчали.

– Выключи свет на кухне, – попросил Вивальдо. – Бьет в глаза.

Эрик поднялся, выключил свет и вернулся с бутылкой виски, которую поставил рядом на пол. Вивальдо сбросил туфли и вытянул ноги, разминая пальцы.

– Ты влюблен в Кэсс? – задал он Эрику вопрос в лоб.

Эрик опустил голову, его рыжие волосы ярко вспыхнули на свету, помолчал и поднял глаза на Вивальдо.

– Нет. Думаю, что нет. Хотя хотел бы. Я к ней очень хорошо отношусь, но нет, не влюблен.

И он отхлебнул виски.

– А она, кажется, влюблена, – сказал Вивальдо.

Эрик наморщил лоб.

– Похоже, что так. Впрочем, не знаю. Ей так кажется. Как узнать, влюблен ли ты? Вот ты влюблен в Иду?

– Да, – ответил Вивальдо.

Эрик поднялся и подошел к окну.

– Ты ответил, даже не подумав. Теперь мне абсолютно ясно, что я не влюблен. – Он засмеялся и, стоя спиной к Вивальдо, прибавил: – Я всегда завидовал тебе, ты хоть это знаешь?

– Надо быть сумасшедшим, чтобы мне завидовать, – сказал Вивальдо. – Чему же?

– Тому, что ты так нормально устроен, – отозвался Эрик и, повернувшись к Вивальдо, посмотрел ему прямо в глаза.

Вивальдо расхохотался, запрокинув голову.

– Ты мне льстишь. А может, это тонкая издевка?

– Вовсе нет, – сказал Эрик. – Но я рад, что моя зависть умерла.

– Черт побери, – изумился Вивальдо. – Скорее, уж я должен тебе завидовать. Ты можешь действовать сразу на два фронта. Мне иногда чертовски этого хотелось, клянусь. – Эрик молчал. Вивальдо расплылся в улыбке. – У каждого свои проблемы, дружище.

Лицо Эрика стало очень серьезным. Буркнув что-то невразумительное, он снова сел в кресло.

– Хотелось, говоришь? А вот мне этого как раз не хотелось.

– Да ну!

Они с улыбкой взглянули друг на друга.

– Надеюсь, у тебя с Идой будет не так, как у меня с Руфусом, – сказал Эрик.

Вивальдо похолодел и отвел взгляд в сторону. Темнота за окном, казалось, наступала на них.

– А как у тебя было с Руфусом?

– Сущий ад, я чуть не свихнулся.

– Представляю себе. – Вивальдо внимательно посмотрел на Эрика. – Но теперь-то ты успокоился? Я хочу сказать, роман с Кэсс пробудил в тебе надежду на будущее?

– Не знаю. Мне казалось, я смогу серьезно увлечься Кэсс, но нет, не получается, хотя очень люблю ее и у нас чудесные отношения. Но она не завладела мной полностью, как, мне кажется, Ида – тобой.

– То, что ты не влюблен в нее, еще ни о чем не говорит. Нельзя же быть влюбленным во всех, с кем ложишься в койку. Может быть прекрасный роман без безумной влюбленности.

Эрик помолчал, потом сказал:

– Согласен. Но после того, как один раз эта безумная влюбленность была…

И он уставился на свою рюмку.

– Да, – помолчав, согласился Вивальдо. – Я понимаю тебя.

– Мне кажется, – снова заговорил Эрик, – я должен или примириться с весьма необычными вещами, или сделать наконец выбор. И как можно скорее.

Он прошел на темную кухню и, вернувшись оттуда со льдом, бросил по паре кубиков в рюмки. Потом снова уселся в кресло.

– Долгие годы я мечтал, что когда-нибудь, в один прекрасный день, проснусь и пойму, что эта пытка прекратилась, со всеми колебаниями покончено – и ни один мужчина, ни один юноша, ни один представитель мужского пола никогда не будет иметь надо мной власти.

Вивальдо густо покраснел и закурил.

– А вот я не уверен, – сказал он, – что в один прекрасный день меня не обольстит какой-нибудь малец вроде того красавчика из «Смерти в Венеции». Ты ведь тоже не можешь зарекаться, что не встретишь где-нибудь свою женщину.

– Ты прав, – согласился Эрик, – не могу. И все же мне надо определиться.

– То есть как определиться?

Эрик закурил, положил ногу на ногу и обхватил рукой колено.

– Я полагаю, пора мне перестать играть с собой в прятки. Иначе у меня не будет той жизни, какую я хочу. – Он помолчал. – Или думаю, что хочу.

– Или той жизни, какую, ты считаешь, тебе стоит хотеть, – предложил вариант Вивальдо.

– Жизнь, которую, как мы считаем, нам стоит хотеть, – сказал Эрик, – обычно представляется самой безопасной. – Он бросил взгляд на окно. Единственный свет в комнате, – свет от ночника позади Вивальдо, играл на его лице бликами. – Время, проведенное с Кэсс, – для меня всегда радость, понимаешь, а иногда нам бывает просто потрясающе вдвоем. Она дарит мне ощущение