— Только ваше великодушие и добросердечие спасли меня от участи моих amigos, дон Хулио. Благодаря вашему блестящему уму, проницательности и мудрости вы поняли, что я безгрешен, словно только что рукоположенный священник, — произнёс Матео без тени сарказма.

— Si, так же безгрешен, как те два метиса, расхитители гробниц, которых мы повесим, — и этот малый, судьба которого ещё не решена.

Я кротко улыбнулся дону Хулио.

— Мой добрый старый дядя наполовину слеп и почти беспомощен. Я должен заботиться о нём, иначе он погибнет.

— Твой дядя, если он тебе действительно дядя, шарлатан и мошенник, который надувает людей от Гвадалахары до Мериды. А ты неисправимый лгун и вор. Даже когда тебе грозила петля, ты осмелился солгать мне, заявив, что якобы не сумел добыть сокровище. Если бы я тебе поверил, ты бы снова проник в гробницу и забрал его себе. Ты будешь отрицать это?

— Дон Хулио, — жалобно промолвил я, — вы такой благороднейший...

— Помолчи, я должен решить вопрос о твоём наказании.

— Я думаю, что этот маленький негодник должен получить сто ударов плетью, — сказал Матео. — Это научит его уважать королевский закон.

— А сколько плетей научит уважать закон тебя? — спросил дон Хулио.

Матео сделал вид, будто увлечённо рассматривает свой сапог.

Дон Хулио чертыхнулся, увидев, что вытворяют индейцы у стены, и направился к ним, крича, что их предки переворачиваются в гробу при виде столь небрежной работы.

Я хмуро глянул на Матео.

— Значит, сто плетей, говоришь, a, amigo? Спасибо.

— Я тебе не amigo, уличный щенок! — Он показал остриё клинка. — Назовёшь меня так опять, и я отрежу тебе ухо.

¡Dios mio! Всё ему неймётся — лишь бы резать меня на части.

— Прошу прощения, дон Матео. Может быть, мне стоит рассказать дону Хулио о том, как ты велел мне припрятать сокровище, чтобы ты мог прийти за ним потом?

Несколько мгновений Матео смотрел на меня в упор, и мысленно я уже распростился с ушами. Лицо picaro исказилось — потом он разразился смехом и хлопнул меня по плечу с такой силой,что я покачнулся.

— Ну, Бастард, да ты, я смотрю, из того же теста, что и я сам. Только плуту могла прийти в голову столь отъявленная ложь. Нет сомнений в том, что когда-нибудь ты плохо кончишь. Но так же верно и то, что тебе будет о чём рассказать, прежде чем тебя повесят.

— Вы оба кончите исповедью священнику, когда вам накинут верёвку на шею.

Дон Хулио вернулся, пригрозив индейцам вечным проклятием, если они не будут работать лучше.

— Но до той поры у меня найдётся для вас обоих работа.

Судя по виду, Матео упал духом.

— Но вы говорили мне...

— Я говорил, что твой весьма серьёзный проступок против короля можно загладить, если мы поймаем эту злодейку Санчо. Ты видишь её в оковах?

— Мы спасли для короля великое сокровище.

— Это я спас великое сокровище. А тебе, между прочим, никто не разрешал использовать чёрный порох.

— Но Санчо настояла...

— Тебе следовало отказаться. Ты нанёс большой урон храму, который благополучно стоял себе с тех времён, когда Юлий Цезарь разговаривал со Сфинксом. У меня зародилось подозрение, что ты воспользовался чёрным порохом не случайно, надеясь быстро проникнуть в храм и улизнуть до моего прибытия с солдатами.

Да уж, дон Хулио был не из тех, кого можно обвести вокруг пальца. И я не ошибся в своей оценке Матео. Как и Гусман, Матео не мог устоять перед искушением завладеть сокровищем. Тут уж ничего не поделаешь, у каждого picaro душа мошенника.

Матео обиделся.

— Дон Хулио, клянусь честью...

— Сомнительная клятва. Выслушайте меня, amigos. Как священник, я отпущу вам все ваши грехи, но в отличие от священника я могу также и спасти вас от виселицы — если вы будете слушаться меня и делать работу, которую я вам поручу. Эти благородные воители-Ягуары, как они себя называют, хорошо известны вице-королю. Они представляют собой небольшую, но способную к решительным действиям группу индейцев, которые вознамерились перебить всех испанцев и захватить власть в стране.

— Дайте мне сотню людей, и я принесу головы всей этой своры, — заявил Матео.

— Ты бы не справился, даже имея тысячу солдат. По той простой причине, что ты их никогда не найдёшь. Воители-Ягуары тщательно маскируются. Днём это обычные индейцы — крестьяне или работники на гасиендах. А по ночам они совершают языческие обряды и убивают людей — испанцев и индейцев, которые не выступают против испанского правления.

— Они убивали испанцев? — удивился Матео.

— Как минимум десять человек, а может, и больше.

— Я никогда ни о чём подобном не слышал.

— Вице-король намеренно скрывает эту информацию, чтобы не возбудить среди людей панику и не распространить славу культа. В настоящее время мы имеем дело с разрозненными группами, но их нужно выкорчевать под корень, пока мятежники не объединились. Если только найдётся подходящий вождь, восстание индейцев может распространиться подобно лесному пожару. Этот науали, например, несмотря на его преклонный возраст, вполне может стать таким вождём. Как бы не вспыхнуло всеобщее восстание, очередная Микстонская война.

— Тогда давайте будем поджаривать пятки этому чёрному магу, пока он не назовёт нам имена своих сообщников, — предложил Матео.

— Amigo, ты мыслишь как испанец, — сказал дон Хулио. — Именно так поступили конкистадоры с Куитлауаком, преемником Монтесумы, после падения Теночтитлана. Они пытали его с целью выяснить, где спрятано золото. Это не сработало после Конкисты и ещё меньше подействует теперь. Мы имеем дело не с обычными индейскими воинами, но с фанатиками. Ты, — дон Хулио указал на Матео, — я уверен, знаком с историей Горного старца. А вот тебе, Кристо, — он улыбнулся мне, — несмотря на твои обширные познания, это предание, возможно, и неизвестно.

— Мало ли в горах стариков, — пробормотал я.

— Сотни лет тому назад армии христиан отправились в поход в Святую землю, чтобы освободить её от неверных. Во время одного из Крестовых походов предводитель мусульманской секты, некий Рашид-ад-Дин, послал приспешников убить своих врагов арабов и предводителей христиан. Поскольку его крепость находилась на горе, этого человека прозвали Горным старцем.

Европейцы именовали его сторонников ассасинами, это искажённое арабское слово, указывающее на то, что они курили гашиш. Марко Поло, венецианский путешественник, узнал, что ассасины, перед тем как совершать свои гнусные преступления, принимали дурманящие снадобья. Находясь под воздействием наркотиков, ассасины верили, что побывали в райском саду Аллаха. После этого они бесстрашно убивали врагов, а если их хотели взять в плен, столь же решительно убивали себя. Ибо верили, что после выполнения своей смертоносной миссии они вернутся в рай.