В пятнадцать лет у Каталины не было никакого опыта в общении с мужчинами; единственное, что она знала, так это бесконечные истории о любви и грехопадении, которые рассказывали монахини в монастыре. Каталина также слышала рассказы женщин, которые тайком приходили в кельи к другим женщинам, и много раз ночью, лёжа в постели, желала, чтобы и к ней пришла задушевная подруга, но она никогда не слышала о том, чтобы мужчины одаряли любовными ласками друг друга. По правде говоря, Каталине было гораздо любопытнее узнать, что у дона Франсиско на уме: вожделения все его действия у девушки не вызывали.

Когда профессор стал любовно поглаживать её обнажённое бедро, она увидела, что и другая его рука занята делом. Дон Франсиско задрал свою ночную рубашку и выставил напоказ член. В монастыре Каталине приходилось ухаживать за маленькими детьми, так что вид реnе ничуть её не смутил. Удивило девушку то, каким он, оказывается, может быть большим, красным и агрессивным. Профессор зажал его одной рукой и стал водить по нему ладонью вверх-вниз: так делают с соском коровы, собираясь её доить.

Потом дон Франсиско взял руку Каталины и положил её на свой реnе. Из любопытства она стиснула его, а потом стала подражать движениям, которые только что видела. Очевидно, профессору это доставило большое удовольствие, чего никак нельзя было сказать о самой девушке. Для неё всё ограничивалось любопытством.

В то время как Каталина занималась его реnе, дон Франсиско откинул её ночную рубашку, желая взяться за член слуги, — и ахнул от удивления, увидев между ногами нечто совсем иное.

— Ты девушка!

— А ты содомит!

Каталина двинула теолога по носу. Не потому, что этот тип был извращенцем и хотел вступить с ней в греховную связь, но потому, что он оскорбил её, назвав девушкой. Каталина твёрдо решила, что она больше не девушка.

Будучи тщедушным, он отлетел на лавку, затем поднялся, утирая разбитый нос, и пригрозил:

— Я вызову альгвасила, и тебя арестуют!

— А я скажу альгвасилу, чем ты занимаешься с мальчиками, и пожалуюсь, что ты хотел изнасиловать меня.

Дон Франсиско побагровел и выкатил глаза. Каталине показалось, что он упадёт замертво на её глазах.

— Прочь из моего дома, убирайся немедленно!

Свои немногочисленные пожитки она побросала в маленький мешок, туда же добавила серебряный подсвечник с каминной доски и несколько золотых монет, подвернувшихся под руку, и отправилась навстречу дальнейшим приключениям.

Жажда странствий привела Каталину в Вальядолид, где тогда находился королевский двор и где она служила пажом у придворного секретаря, а затем в Наварру, где она провела два года в качестве секретаря маркиза, и даже обратно в Сан-Себастьян, где Каталина в церкви столкнулась лицом к лицу со своей родной матерью, однако та её не узнала. Да и какая сука узнает щенка, которого бросила?

Свои истинные романтические наклонности Каталина осознала, когда жена маркиза пригласила её к себе в постель, пока муж был на охоте. Хотя Каталина раздалась и выглядела крепким юношей, супруга маркиза была ещё крупнее её, во всяком случае в ширину. Зная, что маркиза рассчитывает на её реnе, Каталина позаимствовала фаллической формы слоновый клык, который маркиз использовал как пресс-папье, и воспользовалась им, чтобы доставить любовнице удовольствие. В скором времени Каталина придумала способ привязывать этот рог к кожаному ремешку вокруг своего пояса и ног, чтобы, когда он находился внутри партнёрши, не приходилось держать его руками.

Ах, что творилось в душе Каталины, когда её губы касались губ другой женщины, когда её язык ласкал грудь любовницы! Что касается мужчин, то ни один из них ни разу не возбудил в ней желания. Да и с чего бы? Разве она сама не мужчина? Единственное, о чём Каталина сожалела, так это о том, что у неё не растёт борода. Каждое утро она скребла лицо ножом, чтобы стимулировать рост волос, но добилась лишь того, что над верхней губой проступил тёмный пушок да ещё появилась пара тёмных полосок на подбородке.

Где бы ни бывала Каталина, повсюду заходил разговор о Новом Свете, о состояниях, которые там можно сколотить, о приключениях, которые там можно испытать. Естественно, что она, при её деятельной натуре, не смогла устоять перед искушением и принялась выяснять, как можно попасть в эту сказочную страну.

Каталина сумела договориться о том, чтобы её приняли юнгой на корабль, отплывающий в Панаму и Картахену Индейскую, но, явившись на борт, испытала настоящее потрясение. Корабль представлял собой нечто вроде грязного плавучего застенка; мерзкую вонь не могли выдуть даже морские ветры; кормили экипаж гнильём; что же до моряков, то половина их оказалась преступниками, искавшими на море спасения от тюрьмы или виселицы, а вторая — глупцами, которые никак не могли устроиться на суше. Женщин на борту не было, и взрослые моряки использовали юнцов для удовлетворения своей похоти.

В качестве юнги Каталина пользовалась покровительством капитана, и моряки оставили её в покое. Был, правда, случай, один малый цапнул её за ягодицы, когда она несла капитану обед, но он горько об этом пожалел. Сначала Каталина полоснула наглеца по руке кинжалом, а потом сообщила капитану, что «этот негодяй» пытался подбить её на бунт. Капитан приказал протащить «мятежника» под килем, и Каталина с интересом наблюдала, как, предварительно связав ноги верёвкой, его бросили за борт, а затем протащили под килем на верёвке и вытянули с другого борта. Бедняга был весь в крови, половину одежды с него сорвало, когда его тащили под грубо законопаченным, да ещё и обросшим ракушками днищем, которое можно сравнить с ложем из камней.

Её ничуть не удивило, когда она обнаружила, что способна пустить человеку кровь кинжалом. Каталину всегда тянуло к таким мужским забавам, как мечи и поединки. Поняв, что стальной клинок — такое же естественное продолжение мужского тела, как garrancha между ног, она обзавелась собственной рапирой и кинжалом и всё свободное время тренировалась. Она всегда была ширококостной и, перестав расти, ростом сделалась как большинство мужчин и почти такой же крепкой. А если и уступала им в физической силе, то с лихвой восполняла это буйным нравом, побуждавшим её бросаться на врага и наносить удар, когда недруг ещё размышлял, стоит ли драться.

Каталина очень переживала, как бы растущая грудь не выдала её женское естество, но и тут ей повезло: грудь у неё была почти плоской. Уж не знаю, от природы или в силу того, что, дабы не дать груди вырасти, Каталина прикладывала к ней припарку, которую продал ей знахарь-итальянец. Это было очень больно, но зато цели своей Каталина добилась.

Когда корабль, на котором она плыла в Новый Свет, вошёл в воды Индий, он прибился к большой флотилии, следовавшей из Севильи, держа курс на Картахену. По приближении к заливу они повстречали эскадру голландских кораблей, догнали их и прибыли в Картахену, где простояли восемь дней под разгрузкой и погрузкой. С новым грузом они отправились к Номбре-де-Диос, что на Панамском перешейке.