Лязгнуло железо о палубу и будто тяжелый мешок повалился. Это старпом не очень сноровисто попытался повторить ловкий бросок Куздрецова. За ним метнулся Дед, и оба, обдирая колени, шустро подползли к чекисту.

Шум и движение не остались незамеченными, моджахеды перенесли огонь в распахнутую дверь, буквально вдавив в пол и боцмана, и оставшихся с ним моряков. Темнота коридора и высокий комингс спасли их от пуль. Теперь инициатива и оперативное преимущество были на стороне более профессионально подготовленных бандитов. Помогал им и чуть забрезживший рассвет. Во что бы то ни стало они решили пробиться к ходовой рубке, и только чудо могло спасти оказавшихся у них на пути людей. Александр Васильевич сразу понял пиратский замысел и очень пожалел, что оказался с Анатолием и Вованом в одном месте: стрелять даже из трех автоматов из одного укрытия – не лучший вариант в данной ситуации. Они тут же сосредоточили бы на себе огонь всех террористов, стрелявших из разных мест.

– Ну-ка, стармех, матюгнись по-арабски, да погромче, – ткнул он локтем лежащего рядом Деда.

– Но я не умею… – виновато промямлил Вован. – По-турецки можно?

– Арабский нужен! Ну, крикни хоть что-нибудь…

– Ад-Дауля аль-Исламийя – атьебу билядина! – во все горло заорал Вован, и… стрельба прекратилась.

– Что за волшебное слово ты им прокаркал?

– «Исламское государство – самая красивая страна…» А че? Че-то не так?

– Так-так… Ну, теперь держись и не зевай…

И вдруг из тех мест, откуда только что велась стрельба, раздалось дружное «Аллаху акбар!» и несколько террористов выскочили из своих укрытий.

– Воистину акбар! – процедил сквозь зубы Куздрецов, и длинная очередь его автомата хлестко прошлась по бандитам. И тут же заговорили Калашниковы старпома и Деда, а из открытых дверей их поддержал огневой вал в три ствола боцмана и засевших с ним моряков, и даже сверху, короткими очередями крыл пиратов еще один АК-47.

– Гляди, наш Кораблин! – восторженно крикнул Вован, задрав голову. – А я-то думал, ему пипец пришел… его… это… уже угробили.

– Угробили… – передразнил его Анатолий. – Наш кэп, как и положено, – на высоте положения, на капитанском мостике! Рулит процессом!

Слева, за углом корабельной надстройки, послышалась шумная возня, сдобренная отборным матом. Кто-то из моряков, спрятавшись в подвешенной на шлюпбалках спасательной лодке, улучил момент и сверху бросился на подкравшегося бандита, целившегося в капитана. Удар шведским гаечным ключом раскроил череп, автомат вывалился из вмиг ставших ватными рук, и, пока подоспели старпом с Дедом, моряк для верности не пожалел еще двух оплеух куда придется своей приспособой.

– Саша, сзади! – услышал Александр Васильевич крик капитана и резко обернулся в ту сторону, куда короткими очередями стрелял Кораблин. Чекист не увидел, а просто обострившимся до звериного чутьем ощутил смертельную опасность. Ему хватило мгновения, чтобы сорваться с автоматной мушки бандита и кубарем скатиться за кнехт, укрывшись от тугой дорожки трассирующих пуль. Он вскинул свой «калаш», нажал на спусковой крючок, чтобы прошить от головы до задницы распластавшегося на палубе и целившегося в него пирата, но автомат молчал – в магазине кончились патроны. Всего пары-тройки секунд хватило бы ему, чтобы вытащить из автомата спарку из двух рожков, перевернуть их, вставить обратно, передернуть затвор, загнав патрон в патронник, и вновь продолжить стрельбу, но бандиту потребовалось лишь мгновение, чтобы увидеть чекиста в прорезь своего прицела и… Но выстрелов не было. Выглянув из-за кнехта, Куздрецов увидел рядом с террористом гигантскую фигуру старпома, который одной ногой просто впечатал в палубу бандитский автомат, а коленом придавил шею уже хрипящего моджахеда.

– Ну, что ты смотришь на него, как Екатерина II на творение великого Фальконе, – раздался голос невесть откуда появившегося кока. – Это не памятник Петру I, а гидра исламского халифата. Так что, Анатолий, раздавите гадину.

Набухший тугой злобой, словно свинцом налитый старпомовский кулак вмиг обездвижил свою жертву.

– А что не стрелял? – поднимаясь из-за своего укрытия, спросил Александр Васильевич.

– У меня патроны кончились… все… – будто извиняясь, развел руками Анатолий, глядя на чекиста. И, повернувшись к коку, поинтересовался, указывая на густую, изрядно вспухшую синеву под глазом: – Что это у тебя за украшение? Кто наградил?

– А пусть не лезут… – ответил Петька и, отвернувшись, конфузливо прикрыл ладонью знатный фингал.

Бой еще не закончился, он просто рассыпался на мелкие схватки, в которых моряки неумело огрызались из трофейных автоматов на бандитскую стрельбу, и лихая матерщина конопатила предрассветную мглу. Куздрецов, перезарядив автомат и передернув затвор, побежал в сторону выстрелов.

Неожиданно в предутреннем полумраке из-за контейнера выскочил бандит. Сломя голову он бежал вдоль фальшборта, не видя никого и ничего перед собой, а у него на хвосте, матерясь на чем свет стоит, гнался в глухом и неистовом бешенстве кто-то из моряков с увесистым молотком в руке. Странное дело, у исламиста был автомат, но он не стрелял, хотя одной пулей мог бы уложить своего преследователя. Но даже не стреляя, ему наверняка удалось бы уйти от погони и спастись, он был моложе, подвижнее и ловчее, но моряк, чувствуя, что враг уходит, запустил свой молоток в дергающуюся на бегу спину, словно индеец томагавк. Удар пришелся точно между лопаток. Беглец упал, выпустив свое оружие, но боль и сила страха пинком подняли его на ноги, и он ошалело рванул дальше, как вдруг на его пути нарисовался боцман. Что произошло дальше, с достоверной точностью никто понять не мог: то ли Петрович, до упора вобрав в себя свое пивное благополучие, в подходящий момент вывернул его из брючного ремня навстречу бандиту, то ли сам боевик, увидев впереди опасность больше центнера весом, на всем скаку решил резко взять вправо, но не успел и со всей дури впендюрился в непреодолимый бурдюк с такой силой, что отлетел в сторону и, ударившись поясницей о леер, переломился едва ли не пополам и, не удержавшись на ногах, с размаху полетел за борт.

– Вот так, теперь после бега примите водные процедуры, – менторским тоном проворчал боцман и поднял брошенный на палубе пиратский автомат. – А похоже, что это пушка нашего иранца, – рассуждал он, вынимая и рассматривая магазин. – Вон, и рожок пустой, и ни запаха, ни нагара…

– Слушай, Петрович, – едва переводя дыхание, спросил моряк, только что гнавший шахида, – а вытаскивать этого засранца из воды мы будем? – Он перегнулся через перила, высматривая барахтавшегося в воде игиловца, и вдруг, не дождавшись ответа старшего палубной команды, который поглаживал свое героическое брюхо, раздумывая, что предпринять, закричал: – Смотри, акулы!

И правда, в изумрудно-прозрачной воде вокруг несчастного кружили уже хорошо различимые в предрассветном мареве несколько стройных тупорылых тел, спокойных, величавых, уверенных в своей силе и превосходстве; их спинные плавники бороздили водную гладь все ближе и ближе к орущему в припадке ужаса человеку.