– Начинаем по счету три: раз… – боцман осторожно, чтоб ни скрипнуть, ни звякнуть тяжелыми задвижками начал отпирать дверь, – два… – Куздрецов пригнулся, собрался в тугой комок мышц и нервов, спиной чувствуя напряженное дыхание стоявших чуть позади и сбоку моряков, – три!

Мощным ударом ноги Петрович распахнул дверь, тугой луч света хлестнул коридорную тьму и под этим ярким потоком, распластавшись в молниеносном, как бросок кобры, прыжке, Куздрецов перемахнул через комингс и куском арматуры, который за края держал перед собой, сбил первого попавшегося на пути человека. Затем кувырок, и в луче прожектора он увидел впереди себя… пустой коридор. «Боже!!! – где-то в подсознании сверкнула мысль. – Бандиты стояли по бокам и сейчас начнут стрелять в распахнутую настежь дверь машинного отделения… Да и мне путь к отступлению отрезан». Он метнулся к стене, рванулся назад, к дверям, готовый своей арматурой, как палашом, кромсать каждого, кто попадет под руку, и… ошарашенно остолбенел. Трое ринувшихся в проем люка моряков уже нещадно месили сбитого им человека, который, корчась от ударов, катался по полу, пытаясь руками прикрыть голову, и не оказывал никакого сопротивления.

– Стой! Прекратить! Хватит! – Куздрецов силой растолкал остервеневших бойцов. – Несите его к нам!

Еще не остыв от рукоприкладства, моряки тем не менее дружно подхватили свою жертву и, словно перышко, занесли его в машинное отделение.

Уже привыкшим к полутьме взглядом Александр Васильевич бегло окинул поле боя. Его изумлению не было предела. На полу валялись три автомата Калашникова с двойными, скотчем привязанными друг к другу «голова – ноги» магазинами, а у самых дверей, во мраке – в неестественных для живых позах – лежали два бандита: в прыжке он их даже не заметил.

– Дед, Владимир, ну-ка, посвети…

Первое, что выхватил из мрака луч света, была темно-красная кровавая лужа, в которой лежали трупы.

– От ни хрена себе нахреначили! Кто это их так отбляйхерил? – только и сумел лязгнуть языком обалдевший стармех.

– Не я… – Стараясь не запачкаться кровью, Куздрецов наскоро обыскал еще теплые, но уже, действительно, начавшие белеть мертвецкой бледностью тела. Это были арабы. Никаких документов, только немного денег – американские доллары, иракские динары, немного сомалийских шиллингов. Больше всего Александра Васильевича порадовали ножи в ножнах, висящие на брючных ремнях. «Недурно, совсем недурно, – размышлял он. – Жаль, что пистолетов нет… Ну, да ладно: три Калашниковых и шесть рожков – это уже неплохо».

– Ребята, тащите этих покойников к нам, – крикнул он в открытые двери. – И, Петрович, тут нужно кровь замыть… Быстро!

– Сделаем, – отозвался боцман. – Только на кой шут нам эти трупы… еще завоняют…

– Надо! – Не стал вдаваться в объяснения Куздрецов.

Не прошло и двух минут, как тела были перенесены в дальний угол машинного отделения – подальше с глаз, – со стен и пола в коридоре тщательно вытерта кровь и вновь на все запоры задраена дверь.

– Как там наш пленник? – поинтересовался Александр Васильевич.

– Жить будет, – отозвался капитан. – Вовремя ты ребят остановил, а то со злости в минуту бы его порешили…

И правда, вид у бедолаги был жалкий. Он лежал на полу, и второй помощник аккуратно бинтовал ему разбитую голову, перекисью водорода и йодом обрабатывал раны и ссадины, вонючей мазью Вишневского мазал кровоподтеки, ушибы и синяки, а он, горемыка, молчал и только улыбался в ответ.

– Ну шо ты лыбишься, шо лыбишься?! – пошел на него буром кок. – Щас порубаю тебя на котлеты… Грешен буду, но на пять минут каннибалом заделаюсь, чтоб филей твой трефный отведать.

– Эй, охуэла – блин (исп.), отстань от болезного, – неожиданно заступился за избитого пирата стармех. – Ему вон и так до смердинки три пердинки осталось.

– Да ты че, Вован, – изумился кок. Уж чего-чего, а этого он никак не ожидал от своего татуированного дружбана. – Ты же сам хотел откусить кусочек вкусного абрикоса…

При этих словах глаза пленника судорожно забегали, вмиг пропала улыбка, тело вздрогнуло, напряглось, сжалось, потом взгляд испуганно застыл на тщедушном русском – в белом колпаке и запачканном кровью фартуке с тяжелым тесаком в руках и угрозами сексуального извращенца на языке.

– Слушай, кэп, а это, кажется, и вправду иранец, – заметил реакцию своего подопечного второй помощник капитана, который все еще возился с травмированным гостем, обрабатывая его раны. – Смотри, как на «кусочек абрикоса» среагировал.

– Ну да, точно! – подтвердил старпом. – Я узнал его! Это он в мегафон орал, на английском и на фарси…

– Ты из Ирана? – обратился Куздрецов на фарси к лежащему. Тот утвердительно мотнул головой. – А как звать и почему ты оказался среди этих пиратов? – Александр Васильевич перешел на английский, чтобы капитан и все члены команды, знающие кто – хорошо, а кто – не очень этот язык, могли понять диалог.

– Меня зовут Мохаммед Салами. Я ученый из Тегерана… – кое-как двигая выбитой челюстью и разбитыми губами, он сбивчиво и невнятно рассказал свою историю: о том, как оказался в заложниках у боевиков ДАИШ, как над ним издевались, как отстрелили палец, как казнили французскую журналистку и, наконец, как он оказался среди пиратов. Устав, иранец облизнул пересохшие, в запекшейся крови губы.

– На-ка, вот, сердешный, глотни. – Кок, отложив в сторону свой тесак, по-дружески протянул гостю стакан сока. Тот с жадностью осушил его и неуверенно вернул Петьке, «еще мол». – Пиво пить, водку водячить, коньяк коньячить да безобразия нарушать потом будем, а сейчас на, прими еще, пока я добрый, а то к утру опять осерчаю, – приговаривал Маэстро, снова наполняя граненый бокал.

– Ну а этих, – Куздрецов жестом римского патриция в Колизее ткнул большим пальцем в дальний угол, где лежали тела пиратов, – как ты порешил?

– Мне дали автомат, но с пустым рожком. В суматохе, когда мы лезли на корабль, я будто бы случайно взял чужой. Подмены никто и не заметил. А когда бандиты расстреляли сомалийцев…

– Что? – поднял бровь Куздрецов.

– Когда бандиты расстреляли сомалийцев и сбросили их в море…

– Зачем?!

– Пираты требовали часть выкупа за корабль и груз, а моджахедам ДАИШ комплексы противовоздушной обороны, которые везет ваш корабль, очень нужны для своей армии.

– Ну и ну… – Александр Васильевич озадаченно теребил подбородок. Каждая новая подробность повергала его в шок. О зверствах и цинизме исламских радикалов он был наслышан. Но сейчас его волновало другое: в Москве вся операция готовилась под покровом строжайшей тайны, а тут каким-то ублюдкам-головорезам и про судно, и про секретный груз известно все-все… Ну, или почти все.

– Как они пронюхали о комплексах ПВО?

– Не знаю…

– Ну, ладно… а как же ты этих двоих угробил?

– Они же думали, что у меня автомат без патронов… И сидели, вас караулили, чтобы уничтожить и попасть в машинное отделение… Я выстрелил в них и стал вас просить, чтобы вы открыли, но вы не слышали… Тогда прикладом автомата начал SOS стучать…