В сумраке коридора на втором этаже она увидела бледный луч света, наклонно падавший из приоткрытой двери спальни хозяев.

— Абигейл! — снова позвала она, на этот раз с дрожью в голосе.

Молчание.

Словно зловещая тень на стене дома с привидениями, перед ее глазами возникла картина: безжизненное тело мужа, распростертое на полу кабинета, и его голова в луже загустевшей крови…

Но Абигейл никогда не могла бы… или могла?

От одной этой мысли у Лайлы мгновенно перехватило дыхание.

Первое, что она заметила, войдя через открытую дверь спальни, была разбросанная по полу одежда — темно-синее облегающее платье от Эли Тахари, в котором Абигейл была сегодня вечером, зигзаг дымчатых колготок на кремовом ковре, напоминавших причудливый рисунок граффити, дорожка из брошенного кружевного нижнего белья. Здесь же, на кровати «королевского» размера, которую Лайла так педантично застилала каждое утро (простыни с ручной вышивкой от Бурано, бледно-золотистое одеяло от Пратези и такие же наволочки, кашемировое покрывало, сложенное в ногах, подушки всевозможных форм и размеров), закутавшись в старый клетчатый халат и спрятав голову в подушки, лежала развалина — то, что осталось от человека, ранее именовавшегося Абигейл Армстронг.

— Думаю, что ты пришла позлорадствовать, — донесся до Лайлы сдавленный голос.

Одна ее босая нога свисала с края матраса. Черные туфли «Прада» на высоких шпильках, в которых Абигейл была на приеме, сейчас валялись рядом с кроватью, словно улики на месте преступления.

Лайла осторожно присела на край кровати.

— Собственно говоря, я пришла посмотреть, как ты…

Абигейл перекатилась на спину и посмотрела на нее покрасневшими глазами.

— Ну и как я выгляжу? Тебе нравится?

— Я видела тебя и в лучшей форме, — должна была признать Лайла.

Абигейл села, опершись о спинку кровати с мягкой обивкой, и положила на колени маленькую атласную подушку, словно ребенок, который не может расстаться со своей игрушкой. Ее спутанные волосы, находившиеся в полном беспорядке, торчали в разные стороны, как будто она много раз запускала в них пальцы. Перепачканное тушью лицо опухло от слез.

— Скажи мне честно: ты все время знала об этом? — требовательным тоном спросила она, пронзительно посмотрев на Лайлу. Ее глаза напоминали сейчас пару ракет с инфракрасным излучением.

Лайла ответила:

— Нет. Узнала только сегодня вечером. Как раз там, на пристани. Ему нужно было с кем-то поделиться… а я в тот момент оказалась рядом. И сообщниками в этом вопросе мы не были.

Абигейл не сводила с нее пристального взгляда.

— Точно?

— Клянусь тебе, Абби.

Абигейл продолжала смотреть на нее, а потом вздохнула.

— Так или иначе, но ты, думаю, все равно на его стороне.

— Я ни на чьей стороне. Насколько я знаю, здесь вообще не может быть никаких сторон — просто два несчастных человека.

— Один из которых очень скоро станет нищим сукиным сыном, как только мой адвокат доберется до него, — прорычала Абигейл, и лицо ее перекосилось от злости.

— Ты на самом деле хочешь этого? — Лайла старалась говорить спокойным, рассудительным тоном, каким обычно беседуют с детьми при вспышках раздражения. — Если тебе безразлична судьба Кента, подумай о том, как это повлияет на Фебу.

Лицо Абигейл стало несчастным, и по ее щеке побежала слеза.

— Я просто хочу понять, что было не так. То есть я, конечно, заметила, что уже некоторое время отношения между нами стали неправильными, но я и подумать не могла… — Она робко улыбнулась. — Знаешь, это ведь не всегда так было. Веришь ты мне или нет, но когда-то мы безумно любили друг друга. Я всегда думала, что мы сможем вернуться к тому, что у нас было сразу после свадьбы. Если мне только удастся… — Абигейл умолкла, как будто внезапно вспомнила, кому она изливает свою душу, и выражение ее лица стало жестким. — Не знаю, зачем я все это рассказываю тебе. Ты, вероятно, полагаешь, что я сама во всем виновата. Что я еще та сучка, которая всего лишь получила то, что заслужила.

— Я думаю, что никто не заслуживает таких страданий и боли, — сказала Лайла.

— Ты не всегда так считала.

Лайле еще раз напомнили, что за все эти годы пришлось выстрадать Абигейл из-за ее предательства. И сейчас Лайла решила воспользоваться шансом, чтобы исправить то, что нужно было сделать давным-давно.

— Тогда я вовсе не хотела причинять тебе зла, — тихо произнесла она. — Я понимаю, что мои извинения звучат неубедительно, поэтому не рассчитываю на то, что ты простишь меня. Я знаю, что была не самой лучшей подругой, и очень сожалею об этом… Правда, очень сожалею. — Не в силах выдержать горячего осуждения, которое читалось в глазах Абигейл, она отвела взгляд и стала рассматривать одеяло, кругами водя пальцем по вышитому рисунку, словно откручивая в обратном направлении стрелку часов, чтобы повернуть время вспять. — Я была ребенком и столкнулась с ситуацией, в которой не знала, как себя вести. А не писала тебе по одной-единственной причине: мне было ужасно стыдно, что я предала тебя, и я просто не знала, с чего начать. — Плечи Лайлы приподнялись, а затем беспомощно опустились. — Я знаю, что это слабый аргумент для извинений, но другого объяснения у меня, к сожалению, нет.

Подняв голову, она увидела, что Абигейл по-прежнему смотрит на нее, но уже не таким безжалостным взглядом.

— А я думала, что тебе все равно, — сказала она тихим надтреснутым голосом. — Я думала, что наша дружба для тебя ничего не значила. А потом, когда умерла мама… — Лицо Абигейл исказилось, как от физической боли. — У меня не было никого, кроме моих тети и дяди, и поверь, это было намного хуже, чем если бы я осталась совсем одна. Мой дядя… — Абигейл осеклась, и Лайла заметила, что ее пальцы с такой силой сжали подушку, что, будь это живое существо, она обязательно задушила бы его. — Ты представить себе не можешь, каково мне было тогда.

— Ну почему же? Могу, — ответила Лайла. — Конечно, раньше я не могла до конца осознать это, но потом, когда сама потеряла все, что у меня было, мои представления о жизни полностью изменились. Теперь я точно знаю, как ужасно все это было для тебя и Розали. — Лайла почувствовала, что ей трудно говорить, и, прежде чем продолжить, проглотила подступивший к горлу комок. — Я знаю, что мне, возможно, не удастся вернуть твое расположение, Абби, но позволь, по крайней мере, попробовать. И не благодаря тому, что я убираю у тебя в доме, — в голосе ее зазвучала сухая протестующая нотка, — я хочу быть тебе другом. Тебе не кажется, что нам обеим сейчас нужен именно друг?

Абигейл сощурилась.

— Назови хотя бы одну вескую причину, по которой я могла бы доверять тебе.

— Тогда мне тоже хотелось бы спросить: а ты не думаешь, что я и так уже достаточно наказана?