Айрин закрыла глаза, кусая губы. Она знала, что Грегори никогда не пользовался своим превосходством в умении стрелять, хотя его противник тоже неплохо владел оружием. «Только не распускаться, не плакать и не рыдать, — уговаривала себя Айрин. — Надо держаться. Пришел страшный час, когда надо собрать все свое мужество и быть достойной Грегори».

Весь день она провела в госпитале, но ее не пустили к больному. Врач сказал, что операция прошла успешно и сейчас все зависит от самого пациента. Он еще слишком слаб, потерял много крови. По коридору сновали сиделки, открывая и закрывая двери палаты, где лежал Грегори, но ни одна из них даже не взглянула в ее сторону. Айрин терпеливо ждала, когда ей разрешат его увидеть.

После полудня она неожиданно увидела идущего по коридору Артура Лукаса. Он шел в ее сторону, но не сразу заметил Айрин, которая, увидев его, вскочила со стула и бросилась к нему.

— Мисс Айрин! — воскликнул он. — Дерек сообщил мне, что вы в госпитале. Я искренне сожалею, что мистер Барнетт в таком тяжелом состоянии. Как он?

— Пока ничего нового, — Айрин тяжело вздохнула. — Мне только сказали, что его состояние с утра не ухудшилось.

Артур усадил ее в кресло и сам сел рядом.

— Как это произошло?

Она рассказала ему всю историю. Артур спокойно выслушал, не переставая удивляться тому, сколько несчастий принесли людям самые прекрасные камни на свете, какими он считал бриллианты, какую алчность они будят в людях, принося им зло, вместо того чтобы радовать их своей красотой.

— Что с копией? — спросил он.

— Не знаю, — ответила Айрин, пожимая плечами.

— Может быть, князь Романов захочет ее отремонтировать? В мастерской еще остались стразы.

— Думаю, вряд ли он захочет видеть это колье. Оно связано с неприятными для него воспоминаниями.

Артур покачал головой:

— Русские такие вспыльчивые. У них такое болезненное самолюбие!

— Я бы этого не сказала, — возразила Айрин. — Более тонкого человека, чем Мария Романова, я еще не встречала. Она сама страшно страдает от безобразных выходок мужа.

Подошла медсестра.

— Вы мисс Линдсей? — спросила она.

Инстинктивно вцепившись в руку Артура, Айрин поднялась.

— Да.

— Можете пройти к мистеру Барнетту, но только на минуту.

Грегори был в сознании. Он сразу ее узнал, но выглядел совершенно изможденным.

— Айрин, дорогая, — еле слышно прошептал он. — Я знал, что ты придешь.

Айрин наклонилась и поцеловала его.

— Ничего не говори. Тебе надо окрепнуть. Я буду все время здесь, рядом.

Он слабо улыбнулся и закрыл глаза. Медсестра подала знак, что ей пора уходить. Айрин неохотно вышла из палаты и осталась дежурить в коридоре. То, что ее не отправили домой, означало, что угроза для его жизни так и не миновала. Артур еще немного побыл с ней, а потом ушел домой, чтобы Ивонна не волновалась за него.

Санитарка принесла ей миску с супом и хлеб.

— Вы должны подкрепиться.

Айрин охотно согласилась: с прошлого вечера она ни чего не ела. Не хватало ей голодного обморока. Айрин автоматически съела суп, не ощутив его вкуса и даже не обратив внимания, какой хлеб она проглотила — серый или белый.

Около десяти часов вечера в госпитале появилась Габриэль. О дуэли она узнала в казино и явилась в госпиталь в чем была. На ней было ярко-синее атласное платье с кружевной отделкой, увешанное бриллиантами. На фоне сестер и сиделок в белых халатах она выглядела пестрым павлином.

Ее общество только утомляло Айрин. Несколько раз медицинские сестры делали Габриэль замечания по поводу ее шумного поведения, но она не умела вести себя тихо и незаметно. Когда доктор сделал ей последнее внушение, она демонстративно поднялась, чтобы уйти.

— Паршивое место! Не хотела бы я оказаться тут на больничной койке, — бестактно заявила она. — Не могу представить, что здесь можно поправить здоровье. — Шумно расцеловав внучку, она сочла свой долг выполненным и собралась уходить. — Дай знать, если от меня потребуется помощь, — добавила она. — Не забывай, я все-таки твоя бабушка, а семья — это высшая ценность во все времена.

Ночью Грегори стало хуже. Айрин снова вызвали в палату. Взяв его за руку, она долго сидела у постели. Потом он пришел в себя, и врач разрешил ей остаться с ним до утра. Грегори крепко спал.

— А теперь идите домой. Вам надо отдохнуть, — ласково сказала сестра. — Вас там ждут.

Айрин не в состоянии была даже представить, кто может ждать ее в коридоре. Выйдя из палаты, она увидела Софию, сидящую на том же стуле, на котором она сама провела столько тревожных часов. Женщина была в дорожном костюме — она только что приехала в Монте-Карло. У нее был усталый вид и красные заплаканные глаза.

Они молча обнялись, благодаря Бога за то, что жизнь их любимого человека вне опасности.

— Как ты узнала, что я в больнице? — спросила Айрин, когда они медленно вышли из госпиталя и усталой походкой побрели по улице.

— На вокзале, когда поезд прибыл в Монте-Карло, меня встретил Сергей Борискин и обо всем рассказал. Его мать расстроилась из-за того, что в дуэли участвовали друг моей падчерицы и муж моей племянницы и что все так плохо закончилось. Я заехала на твою квартиру, а потом Сергей отвез меня в госпиталь. Он хотел дождаться меня, но я его отослала домой. В госпитале мне сказали, что ты в палате у Грегори.

— Ты все время ждала меня здесь?

— Да, медсестра сказала, что кризис миновал. Ты уже знаешь, что Леон с Марией сегодня покинули Монте-Карло?

— Нет, не знала.

— Они отплыли на яхте сразу же после дуэли. Хотя дуэли официально разрешены, Леону не хотелось иметь дело с полицией, если бы Грегори умер. Он решил избавить себя от неприятных процедур. Скандал скоро утихнет, и все забудется, как это всегда бывает.

Айрин настолько устала, что не могла вспомнить, что вертелось у нее на уме в связи с Леоном. Она была совершенно без сил. Ей казалось, что она не спала несколько лет.

Она проспала до полудня и заторопилась в больницу, чтобы увидеть Грегори.

Она навещала его ежедневно, и эти визиты стали составной частью ее жизни. Вначале ее пускали к нему лишь на короткое время. Ей единственной выдали пропуск в его палату, поскольку он был очень слаб. Когда Грегори стало лучше, Софии тоже разрешили ненадолго посещать его.

Когда Грегори пошел на поправку, София стала готовиться к возращению в Англию. Перед отъездом она в последний раз навестила Грегори. Проведя у его постели около двух часов и попрощавшись с Айрин, она вечерним поездом выехала из Монте-Карло.

Вернувшись к себе, Айрин увидела, как из дверей магазина торопливой походкой вышла мадам Клементи и, не заметив ее, пошла по улице. Неужели Дерек, пользуясь ее частыми отлучками, возобновил дела с этой дамой? «Или я слишком пристрастна к нему»? — спрашивала себя Айрин. Не исключено, что мадам Клементи по-прежнему тщетно пыталась продать Дереку свои вещи. Айрин проследила за ней взглядом. На ней было то же самое платье, в котором она была в прошлый раз, но другая шляпа. Когда дама, повернувшись, перешла дорогу, Айрин заметила, что лицо ее до подбородка скрыто длинной вуалью. И вдруг она все вспомнила. Перед ее глазами снова всплыла приемная в магазине ее отца на Олд-Бонд-стрит, где некая миссис Дункан пыталась увести из-под носа отца драгоценное кольцо. Значит, мадам Клементи и миссис Дункан были одним и тем же лицом — известной воровкой драгоценностей Рут Уильямс, которая, вероятно, прибыла на Ривьеру, отсидев положенный срок в лондонской тюрьме.