И все же отношение России к Ирану так и оставалось двойственным. Москва по-прежнему утверждала, что Иран имеет право на программу мирного использования атома, и в который раз указывала на отсутствие доказательств, что Иран добился каких-либо успехов в производстве ядерного оружия. А тем временем строительство Бушерской АЭС в 2010 году после многочисленных проволочек все же завершилось, и в 2011 году она была введена в эксплуатацию{645}. Мало того, когда в ноябре 2011 года вышел доклад МАГАТЭ, где утверждалось, что на новом объекте Иран работает над созданием атомной бомбы, Россия заявила в ответ, что в докладе не приводится никаких новых доказательств и что дальнейшие санкции, за которые так ратуют ее американские и европейские партнеры, непродуктивны{646}. Близкие к правительству РФ СМИ обвиняли США в фальсификации доказательств существования ядерной программы Ирана и предупреждали об опасности ударов Израиля или США по иранским ядерным объектам{647}. В одной из предвыборных статей Путина, опубликованных в 2012 году, говорилось, что последствия военного удара по Ирану будут «поистине катастрофическими»{648}. Когда ситуация вокруг Ирана обострилась, встал вопрос о том, что Иран может перекрыть судоходство через Ормузский пролив, и о возможных мерах возмездия со стороны Запада, Россия предприняла попытку укрепить отношения с Тегераном. Администрация Обамы, как и до нее администрация Буша, на собственном опыте убедилась, что существуют пределы, дальше которых Россия не намерена дистанцироваться от одного из немногих своих оставшихся партнеров на Ближнем Востоке.

Команде Обамы стало ясно, что хотя США и Россия в рамках перезагрузки способны договариваться по целому ряду ключевых проблем, разногласия по другим вопросам сохраняются. И это стало еще очевиднее в 2012 году, в преддверии президентских выборов в России.

Администрация Обамы пришла в Белый дом с твердым намерением не допустить, чтобы отношения США с соседями России подрывали американо-российскую перезагрузку. Если администрация Буша относила интеграцию Украины и Грузии в евроатлантические структуры к своим политическим приоритетам, то при Обаме Белый дом избрал другую линию – учитывать российские тревоги в отношениях с постсоветскими странами и вместе с тем настаивать, что это больше не игра с нулевой суммой. Ход событий на местах также указывал, что постсоветское пространство больше не является главным камнем преткновения в американо-российских отношениях, хотя фундаментальное расхождение интересов двух стран оставалось неизменным. Бюрократические препоны по-прежнему мешали администрации вести последовательную политику и принимать решения, как и при Буше. Старший директор Совета национальной безопасности по России Майкл Макфол, во время предвыборной кампании Обамы отвечавший за все постсоветские государства, после прихода в Белый дом стал отвечать только за Россию. Западные постсоветские государства, как и закавказские, перешли в ведение старшего директора по Европе, тогда как новые независимые государства Центральной Азии – в ведение старшего директора по странам Южной Азии. В 2009 году Макфолу удалось вернуть в число своих подопечных центральноазиатские государства, но в целом эти бюрократические стенки затрудняли выработку целостной и последовательной политики в отношении России и сопредельных с нею государств.

Благодаря событиям в Киеве Украина по большей части перестала быть проблемой в американо-российских отношениях. На президентских выборах в феврале 2010 года Виктор Янукович, отвергнутый населением Украины в ходе «оранжевой революции» 2004 года, одержал верх над своей соперницей Юлией Тимошенко, которая была в числе лидеров «оранжевой революции». Несмотря на многолетние попытки США и Европы утвердить на Украине демократию и торжество закона, «оранжевая революция» пала жертвой распрей между Тимошенко и бывшим президентом Виктором Ющенко, а также разгула коррупции в верхах украинской власти. Это отвратило многих бывших сторонников «оранжевой революции» и лишило всяких иллюзий широкие массы. Как резюмировал кто-то из украинских политических обозревателей, «люди хотят демократии, но они хотят и сильного лидера, который заботился бы о них»{649}. Как ни странно, Украина в 2010 году входила в число наиболее демократических государств Евразии, поскольку исход президентских выборов предсказать было невозможно. Западные эксперты посчитали прошедшие на Украине президентские выборы свободными и честными, и это не оставляло Вашингтону и Брюсселю иного выхода, кроме как признать их результаты и надеяться, что Янукович изберет путь интеграции с Западом. Но этого не случилось.

Спустя два месяца после избрания Янукович продлил соглашение с Россией по пребыванию российского Черноморского флота в Крыму до 2042 года. Янукович провозгласил также, что Украина останется нейтральным государством и не заинтересована вступать в НАТО. Юлия Тимошенко оказалась в тюрьме; изначально ей вменили в вину подписание в 2009 году газовых контрактов с Россией, обязывавших Украину платить очень высокую цену за российский газ. Хотя Янукович по-прежнему заявлял о благосклонном отношении к идее глубокого и всестороннего соглашения о свободной торговле и договору об ассоциации с ЕС, заключение Тимошенко в тюрьму стало крупным препятствием для более тесных связей с Брюсселем. Американо-украинские отношения ухудшились из-за политических репрессий против соперников Януковича. В свете этого неудивительны жалобы американских чиновников на «усталость» Вашингтона от Украины – Киев пропускал мимо ушей призывы к большей прозрачности и обеспечению власти закона. Но поскольку вопрос о членстве Украины в НАТО был снят с повестки, украинская политика США больше не вызывала раздражения в Москве.

Если Украина выпала из обоймы спорных вопросов в американо-российских отношениях, то события в Кыргызстане неожиданно открыли новые возможности для американо-российского сотрудничества. В начале первого президентского срока Обамы президент Курманбек Бакиев инициировал торг с Россией и США по арендной плате за авиабазу на территории Кыргызстана по принципу «кто даст больше». После того как в 2005 году США лишились авиабазы К-2 в Узбекистане, база в Манасе стала главным перевалочным пунктом для направляемого в Афганистан американского военного контингента: ежемесячно через базу проходили около 15 тысяч военнослужащих и 500 тонн грузов. Москва оказывала серьезное давление на Бакиева, чтобы он отказал американцам, и тот уступил, объявив в феврале 2009 года о закрытии базы в Манасе. В тот же день Россия, у которой в районе Бишкека была собственная авиабаза, предложила Кыргызстану заем в размере $2 млрд. Но США не сдавались; им удалось возобновить переговоры с Бакиевым по базе в Манасе, и в июне 2009 года они увенчались успехом. Бакиев изменил свое решение, соблазнившись предложением Вашингтона утроить арендную плату за базу, переименованную в Транзитный центр Манас. Москва, естественно, пришла в ярость от такого предательства со стороны Бакиева.