— А как же я? — обиженно проворчал Харгорн. — Я не видел эту проклятую девчонку уже десять лет, а она мне даже «привет» не может сказать!

Мара рассмеялась.

— Я вижу, ты за эти десять лет ничуть не изменился, — сказала она, крепко обнимая старого воина.

Хеллорин, снисходительно глядя на них, покачал головой и пробормотал:

— Смертные!

Д'Арван смерил отца холодным взглядом.

— Кстати, о смертных. Когда мы сможем начать атаку на Нексис?

Хеллорин пожал плечами:

— В любую минуту. В твое отсутствие я произвел все необходимые приготовления.

— Хорошо, — сказал Д'Арван. — Завтра ночью мы выступаем.

* * *

Паррик украл в Истхэйвене лошадь, но все равно добирался до Нексиса несколько дней. В пути он тешил себя мыслями о «Невидимом Единороге» и о том, сколько всего выпьет и съест, когда доберется туда. При этом начальник кавалерии очень надеялся, что эта старая наседка Гебба его узнает, потому что платить ему было бы нечем.

Подъехав к северным воротам, Паррик едва не пожалел о своем приезде. Стражники в черных мундирах были грубы, подозрительны и недвусмысленно намекали на взятку. Паррик несколько раз пытался им втолковать, что денег у него нет, но стражники были неумолимы. Тогда, рассвирепев, он сообщил им, что, если его не впустят, он прямо у ворот разложит костер, зажарит свою лошадь и съест ее на глазах у всех. Взглянув на выражение его лица, стражники поняли, что он не шутит, и Паррик был пропущен.

В «Единороге» было жарко натоплено, и Гебба с Салланой трудились не покладая рук. Народу было битком, и шум стоял невероятный. Начальник кавалерии пришел в восторг и начал проталкиваться к стойке.

— Гебба! — заорал он, отпихивая в сторону очередного ремесленника, желающего промочить горло перед хорошим ужином. — Это я!

Гебба неприветливо на него посмотрела.

— Я уж вижу, что это ты, грубиян.

Озадаченный, Паррик почесал затылок, размышляя, как бы сделать так, чтобы она сменила гнев на милость, и тут сообразил, что даже не знает, жив Харгорн или нет. Он вовремя удержался, чтобы не рассказать ей о том, что произошло в Вайвернесс: во-первых. Ночные Пираты считались преступниками, а во-вторых, если господин Пендрал пронюхает, что он был свидетелем этой резни, его по-тихому арестуют и так же по-тихому казнят. Нет уж, лучше держать язык за зубами, пока он не покончит с господином Пендралом. Правда, пока Паррик еще точно не знал, как именно он это сделает, но решил завтра же заняться составлением плана — только сначала надо восстановить силы.

И Паррик усердно занялся их восстановлением. Уломав Геббу, он много ел, а еще больше пил, со многими познакомился и, когда все начали расходиться, пытался удержать новых друзей.

— Не уходи, — говорил он, ухватив за рукав какого-то каменщика. — Куда же вы все? Еще рано! Мы еще…

— Тебе уже хватит. — Каменщик неожиданно превратился в суровую Геббу с метелкой в руке.

— Но я старый друг Харгорна! — горячо возразил Паррик. — Старый, старый друг! — раздельно повторил он на случай, если его не поняли.

— Харгорн всех привечает, кто ему плачется, а кроме того, он в отъезде. Так что тебе придется иметь дело со мной. Давай-давай, убирайся! У тебя что, дома своего нет?

Паррик предпринял героическую попытку встать.

— Откровенно говоря, — гордо сказал он, — дома у меня нет! — И растянулся на полу.

* * *

Начальнику кавалерии снилось, что у него в голове пасется табун лошадей. Проснувшись, Паррик понял, что лошади явились ему во сне неспроста: судя по запаху и вороху соломы вместо постели, он провел ночь в конюшне. Судя по тому, что он еще не совсем протрезвел, сейчас было раннее утро. Он поднялся на ноги, одолеваемый двумя неотложными потребностями. Первую он удовлетворил легко — для этого достаточно было отойти в уголок, а вот со второй оказалось сложнее. Понимая, что без глотка воды его ждет мучительная смерть, Паррик принялся на ощупь искать дверь: в конюшне была кромешная темень. При этом он думал, что Гебба, хоть и мегера, а все же добрая женщина: оттащила его в теплую конюшню, да еще и соломки подстелила — а ведь могла и на улицу вышвырнуть. Выйдя на улицу, Паррик нашел неподалеку колодец и выпил едва ли не полведра. Луна стояла еще высоко, и город был залит ее голубым светом. «Бош! Как хорошо, что я снова в Нексисе!» Вытирая о рубашку мокрые руки, Паррик еще раз взглянул на луну — и ахнул. В первое мгновение он подумал, что ему с похмелья мерещится: в глазах плывут какие-то точки. Но нет — они приближались, и в них было что-то знакомое. И когда Паррик понял, что именно, у него кровь застыла в жилах. Кто-то снял заклинание с Нихилим, и теперь Призраки Смерти летели прямо на спящий город.

* * *

Паррик был не единственным, кто с ужасом видел эту картину. На расстоянии около мили от Нексиса застыли в воздухе воины фаэри, глядя, как Призраки Смерти начинают свою ужасную пляску над городом. Хеллорин поравнялся с Д'Арваном:

— Это дело рук твоей волшебницы, дочери этой проклятой Эйлин! Она последней побывала в Академии — что она там натворила? Она что, действительно сняла заклинание с Нихилим?

Д'Арван стиснул пальцы на гриве своего скакуна. — Я не знаю, как это случилось. Меня там не было. Но Ориэлла освободила только одного Призрака — того, который занял тело Финбарра. Вероятно, из Вайвернесс он вернулся сюда и каким-то образом снял заклинание и с остальных.

— Чудовищное невежество! Несусветная глупость! — заорал Хеллорин. — Чем она думала, освобождая Призрака Смерти? В жизни не видел поступка глупее! Ну и заварила кашу эта твоя Ориэлла!

— Вероятно, у нее были свои соображения на этот счет, — сказал Д'Арван, стараясь оставаться спокойным. — Но я согласен с тобой — это была ошибка. В любом случае сейчас нам надо решить, как это скажется на наших собственных планах. По-моему, сегодня в Нексис лучше не соваться.

— А я думаю, надо подождать и посмотреть, чем все закончится, — подала голос Мара. — В конце концов, удрать мы всегда успеем.

— Кто спрашивал твоего мнения, смертная?!

— Мне кажется, мысль неплохая! Эти два возгласа раздались одновременно. Хеллорин и Д'Арван бросили друг на друга сердитые взгляды.

— Ты забываешь, мой господин, — холодно ответила Хеллорину Мара, — что я не какая-нибудь пустоголовая трещотка, которая годна только на то, чтобы набивать ее семенем фаэри. В свое время я была вторым человеком после командующего гарнизоном и знаю, о чем говорю.

— Мара права, — сказал Д'Арван. — И глупо пренебрегать ее советом только из-за того, что она смертная.

— Ну хорошо, — согласился Хеллорин. — Подождем. Вреда от этого не будет.

Луна уже клонилась к горизонту, а они все еще стояли и смотрели на город. Даже на таком расстоянии были слышны вопли ужаса несчастных жителей. Мара повернулась к Д'Арвану.