Змеи сомкнули челюсти на этом кристалле и принялись вращаться, создав магическую воронку, в центре которой постепенно, виток за витком, начало возникать тело обновленной Ориэллы.

— Впечатляет, впечатляет — ничего не могу сказать, — раздался вдруг чей-то насмешливый голос. Ориэлла обернулась и увидела клубящееся черное облако, в котором она сразу же узнала своего бывшего наставника и учителя — Верховного Мага Миафана.

* * *

Покинув волшебницу, Чайм вернулся в Палату Ветров и вновь обрел плоть. Он сам дрожал от холода, но все же снял с себя плащ и заботливо укрыл им неподвижное тело Ориэллы.

— Это ужасно! — сказал он Басилевсу. — Зачем я только поддался на твои уговоры? Бедная Ориэлла! Она, наверное, ужасно страдает. Может, слетать посмотреть, как она там?

— Нет, Эфировидец! Она должна справиться сама. Если ты вернешься туда и поможешь ей, ничего не получится. А ты, мой друг, несомненно, захочешь помочь. Когда ты увидишь ее страдания, то просто не сможешь себя удержать. Не тревожься: если у нее есть мужество и стойкость, если она знает свое предназначение — твоя волшебница выдержит все и вернется с победой!

Чайм вынужден был согласиться, но сидеть сложа руки все же не мог. Включив Второе зрение, он поймал несколько серебряных нитей ветра, сделал из них сверкающее зеркало и, направив свои мысли на Ориэллу, начал вглядываться в его глубины.

Внезапно Эфировидец вскрикнул от ужаса:

— Ты говорил, что она должна восстановить Жезл! Но ее убивают! — От горя он потерял контроль над зеркалом, и оно растаяло у него в руках.

— Терпение, Эфировидец! Будем надеяться, что Ориэлла все-таки выстоит. На сей раз не она воссоздает Жезл, а Жезл воссоздает ее. Я предупреждал тебя — не надо на это смотреть.

Чайм склонился над телом волшебницы, погладил по голове, откинул со лба непослушную прядь. О боги, что я наделал! Внезапно он затаил дыхание. Под плащом, которым Эфировидец укрыл Ориэллу, затеплился зеленоватый огонек. Сначала он был бледен и мерцал, подобно свече на ветру, но потом стал ровнее и ярче.

— Хвала Богине! — Чайм осторожно приподнял плащ На груди волшебницы лежал Жезл Земли, и большой камень, зажатый в пастях двух змей, сиял ярче, чем когда-либо прежде.

Эфировидец слегка отодвинулся, думая, что Ориэлла вот-вот очнется и встанет. Но он ждал, а ничего не менялось. Волшебница оставалась неподвижной, и ее бледное лицо казалось высеченным из камня.

Во сне Форрал почувствовал, что рядом нет друзей, и вскочил как ошпаренный. Где пантеры? Где Ориэлла? Где Чайм?

— Успокойся, человек! Ты перебудишь остальных. Твои друзья в безопасности.

— Что? Это кто еще здесь? — Но Форрал уже имел опыт мысленного общения и быстро сообразил:

— Ты, наверное, Басилевс, о котором рассказывала Ориэлла?

— Да, это я. Ты мог бы и раньше меня услышать, если бы постарался.

— Наверное, — признал Форрал. — Я просто еще не привык к этой мысленной речи. Это — часть Анвара, и мне она не принадлежит. Я стараюсь ею не увлекаться: чувствую себя так, словно пришел в чужой дом и пользуюсь чужими вещами, пока хозяина нет. — Поколебавшись, он спросил:

— Басилевс, а ты знал Анвара?

— Конечно. Он был очень смелым. Сам он, впрочем, частенько начинал сомневаться в собственном мужестве, но…

— Так где все? — перебил Форрал. Меньше всего ему хотелось сейчас выслушивать список анваровых добродетелей.

— Эфировидец и Ориэлла в Палате Ветров. Они восстанавливают Жезл Земли. Их лучше не беспокоить, они скоро вернутся. Пантеры… — Внезапно молдан издал вопль ужаса. — Они ушли, ушли! Слишком поздно! Глупые животные — они забрались на Стальной Коготь!

— Что это значит? — спросил Форрал.

— Это значит, что ваше присутствие обнаружено! Слепой Бог знает, что вы здесь!

— Миафан? — уточнил меченосец. — Великолепно! С нетерпением буду ждать его визита.

— Человек, ты не понимаешь! Он не станет нападать на волшебницу здесь, в подлунном мире, где вы можете ей помочь. Сейчас она в Запределье — царстве духа и мысли, где когда-то были заточены фаэри. Она только что восстановила Жезл и еще, слаба. Если Миафан захватит ее врасплох, ей несдобровать! О, если бы здесь был Анвар!

— Дался тебе этот Анвар, — проворчал Форрал. — Я за него. В его теле я тоже немного маг, иначе мы бы с тобой не разговаривали. Что я должен делать, Басилевс? Скажи мне, как найти Ориэллу?

— Ляг на спину, попытайся расслабиться, отвлекись от всего — и думай только об Ориэлле. Думай о том, как ты идешь к ней, думай о том, что ей надо помочь, оторвись от своего тела и лети, лети к ней…

Форрал улегся, и молдан начал баюкать его. Меченосец отбросил все тревожные мысли и просто представил себе лицо любимой…

Честно говоря, он представлял себе это несколько иначе — и был поражен скоростью, с которой оказался в ином мире.

Только что он лежал в пещере — и вот он уже здесь, в залитом мягким зеленоватым светом пространстве…

* * *

Вульф приоткрыл один глаз и, взглянув на неподвижное тело отца, задумчиво проговорил:

— Я бы, наверное, тоже так смог…

— И мне так представляется, — жизнерадостно подхватил Басилевс. — Хочешь попробовать?

* * *

Ориэлла смотрела на Верховного Мага в образе черной тучи и думала: «Великолепно! Наконец-то я с ним за все рассчитаюсь!»

Внезапно между ней и Миафаном без всякого предупреждения встали Змеи Высшей Магии. Они были огромны — с трудом верилось, что мгновение назад эти два существа обвивали маленький Жезл.

— Кодекс Граммара действует и в Запредельном мире, — предостерегающе сказала Змея Могущества. — В поединке запрещено использовать магическое оружие. Исход состязания целиком зависит от вашего мастерства и, что еще важнее, от силы вашей воли. Вам предстоит принимать образы животных вашего мира и сражаться так, как сражаются они — клыками, когтями, рогами. Поле битвы, как и ваши воплощения, должны соответствовать Четырем Стихиям: Воздуху, Огню, Воде и Земле. Бой происходит один на один, и никто не имеет права вмешиваться. Кто из вас бросит вызов?

Ориэлла посмотрела на Верховного Мага.

— Ну что? — спросила она. — Ты меня вызываешь? Ответ Миафана был для нее полной неожиданностью:

— Ориэлла, я всю жизнь любил тебя! Вдвоем мы добились бы таких вершин, что о нас еще тысячелетия слагали бы легенды, но я сам виноват, я сам разрушил твое доверие. Послушай, Ориэлла, сейчас у нас общий враг — Элизеф. У вас с ней равные силы, и кто победит, неизвестно, но вместе мы навсегда бы разделались с ней. Прошу тебя, Ориэлла, подумай. Неужели ты не простишь меня? Неужели ты не желаешь победы?