При мысли об опасностях и неудобствах Ориэлла вспомнила, что ее ждет на пути к вершине, и выкинула из головы все посторонние мысли. «Может быть, осталось немного?» — с надеждой подумала она, но, посмотрев на Палату Ветров, поняла, что это не так. Волшебница со вздохом вспомнила, как двое крылатых носильщиков когда-то в мгновение ока вознесли ее и Анвара в Палату Ветров — и с какой легкостью гордый Чайм, отказавшись от их услуг, взбирался по этим нитевидным тропкам.

— Как это ему удавалось? — проворчала она себе под нос. — Несправедливость какая-то!

Собравшись с духом, она снова двинулась вверх. Я прошла уже больше половины, а это уже огромное достижение. Ничего, залезу!

На узкой осыпающейся тропке Ориэлле требовалось, все ее мужество. Она боялась встать в полный рост и ползла на четвереньках, в кровь обдирая колени и ладони. Ночь была прохладная, но от страха волшебница обливалась потом и не могла даже вытереть мокрый лоб. В довершение ко всему Арфа за плечом угрожающе раскачивалась, а Жезл при каждом движении больно впивался в ребра.

По обе стороны от тропинки пролегала пропасть такая темная и глубокая, что даже волшебное зрение не помогало увидеть дна. С одной стороны, это и к лучшему — не будешь думать о том, как далеко падать, но с другой — воображение имеет дурную привычку включаться там, где бесполезны глаза. Стиснув зубы, Ориэлла глядела прямо перед собой и дюйм за дюймом ползла вверх, стараясь не останавливаться: после каждой остановки становилось все труднее и труднее снова двинуться в путь.

— Давай, Ориэлла, осталось уже чуть-чуть, — послышался мысленный голос Эфировидца.

Волшебница тряхнула головой, чтобы отбросить налипшие на лоб волосы. Прямо у ее правой руки начинались две тонкие веревки, натянутые над пропастью. Веревочный мостик был длиной ярдов в пять. Ориэлла давно уже ощущала некоторую сухость во рту, не при взгляде на него у нее пересохло в горле. Разум ее отказывался признать возможность того, что по этим веревкам хоть кому-то удастся пройти.

— На самом деле, — снова послышался голос Чайма, — это не так трудно, как тебе кажется. Ставишь ногу на нижнюю, хватаешься руками за верхнюю и потихоньку-полегоньку… Упасть практически невозможно.

Ориэлле в тот момент было не до разговоров, но образ довольно неприличного жеста мелькнул в ее мыслях.

Чайм злорадно захихикал:

— Для того чтобы это осуществить, дорогая моя, ты должна по крайней мере перейти пропасть.

— И помни, чародейка. — это был Басилевс. — Если ты сейчас передумаешь, тебе придется проделать такой же путь вниз, только спускаться ты будешь пятясь задом.

Молча послав эту парочку подальше, Ориэлла набрала в грудь побольше воздуха и, до боли в пальцах вцепившись в веревки, медленно встала. Инстинкт самосохранения одержал верх над разумом и подсказал ей, что надо делать, но как именно это происходило, Ориэлла не смогла бы вспомнить потом. Она помнила лишь собственный вопль ужаса, когда веревки провисли под ее тяжестью и ей показалось, что она уже падает вниз. Помнила, как желудок подпрыгнул и словно остановился где-то на уровне горла… Разум вернулся к ней только в Палате Ветров, когда она, сделав последний шажок, соскользнула с веревки — и внезапно оказалась в объятиях Чайма. Эфировидец подхватил ее на руки и отнес подальше от края. По телу Ориэллы пробежала судорога — отголосок пережитого страха, — и наконец она поняла, что в безопасности.

— Молодей, волшебница! — послышался у нее в голове голос молдана. — Ты победила страх и доказала, что достойна владеть Жезлом Земли. Теперь, для того чтобы восстановить его силу и веру в себя, тебе предстоит совершить последнее путешествие.

Ориэлла села на полу и, взяв в руки безжизненный Жезл, погладила отполированное ее пальцами дерево.

— Что я должна делать? — тихо спросила она.

— Покинь свою телесную оболочку. Оседлай вместе с Эфировидцем ветер — и ты увидишь, что будет дальше.

Ориэлла вопросительно посмотрела на Чайма, не понимая, зачем это нужно.

— Я готов, — просто ответил Эфировидец. Ориэлла пожала плечами. Ладно, попытка не пытка.

— Хорошо, Чайм. Я тебе верю. — Крепко зажав в кулаке Жезл, она протянула другую руку Эфировидцу. Когда глаза его засеребрились, Ориэлла глубоко вдохнула и тоже начала погружаться в транс…

И вдруг, не заметив, в какой момент это произошло, она оказалась свободной от плоти. Зависнув над своим неподвижным телом, Ориэлла оглянулась и, увидев, как переливается теплым светом Палата Ветров, подумала, что это, должно быть, светится Басилевс. Он был подобен розовому лепестку, которого коснулся луч солнца. Рядом, словно завиток золотистого смерча, кружился Чайм.

— Вы оба такие красивые! — сказала волшебница. — Ты тоже, — ответил Чайм. — Ты похожа на россыпь камней из Алмазной пустыни — или на пенные струи водопада, играющие на солнце…

— Ну хватит друг друга нахваливать! — проворчал Басилевс. — Мне казалось, вы собирались восстанавливать Жезл, или я ошибся?

Ориэлла взглянула на Эфировидца, и тот сказал:

— Да-да, Басилевс. — Он протянул волшебнице золотистую руку. — Пойдем, Ориэлла. — Когда их бесплотные пальцы соприкоснулись, Ориэлла испытала ни с чем не сравнимое удовольствие. Чайм поймал протекающий мимо серебристый поток ветра, и они, словно два сверкающих листика, полетели прочь.

Волшебница и Эфировидец быстро неслись прямо к самому высокому пику — и внезапно Ориэлла увидела, что они уже не одни. Впереди, словно указывая им дорогу, плыли хорошо ей знакомые змеи с Жезла: Змея Мудрости и Змея Могущества. Только тут она спохватилась, что сам Жезл пропал, и она не видит его ни в земном, ни в магическом воплощении. Ориэлла испуганно дернула Чайма за руку. Он тут же замедлил полет:

— Что-то не так?

— Жезл! — крикнула Ориэлла. — Я потеряла Жезл! Эфировидец ответил ей золотистым смехом, сверкнувшим как золотистая дымка:

— Не бойся! Никуда он не делся. Но ты летишь, чтобы восстановить его силу, а для этого тебе нужно воссоздать Жезл заново.

Ориэлла посмотрела на Чайма с сомнением:

— Но я же…

— Никаких «но»! — перебил ее Чайм. — Ты справишься. Ты сумеешь.

Ориэлла увидела, что они подлетают к темному отверстию на вершине горы, и в то мгновение, когда черная пасть поглотила их, Эфировидец исчез. Ориэлла осталась одна в абсолютной темноте.

Она замерла на месте — во всяком случае, так ей показалось. Определить это было никак невозможно. Темнота окружала ее со всех сторон — одинаковая, непроницаемая, гнетущая. Ощущение, что тебя похоронили заживо. Как волшебница ни уговаривала себя не бояться, ужас все больше охватывал ее. Может, быть, что-то случилось с моим телом? Может быть, это смерть? Но ей, не раз побывавшей в Царстве Смерти, было отлично известно, как это бывает, — и Ориэлла так на себя рассердилась за глупость, что страх отступил. «Вспомни, — строго сказала она себе, — ты должна пройти испытание. Поэтому хватит валять дурака — ДУМАЙ!»