Так. Ромар за тебя ручается, и я в тебя верю, знаю, что не оплошаешь.

Вернетесь домой – отдашь кинжал мне у всех на глазах. А до той поры никому не говори, что святыня у тебя. И без того люди не слишком довольны.

Это Таши понимал вполне. Научился молчать за последнее время.

Стакн двумя руками поднес нож Таши, и тот принял священное оружие тоже двумя руками. Камень был гладок и холоден, но одна мысль – какая великая сила заключена в нем, согревала душу. Таши не мог сдержать улыбки: теперь чародею несдобровать! И лишь потом проскользнула вторая, незначащая мысль: а ведь у него в руках оружие вождя, прежде ему на этот камень лишь издали смотреть доводилось…

– Все справлю как следует, – хрипло сказал Таши.

* * *

Рано поутру выходили из селения. Шли двумя группами: Ромар с Таши и Уникой и Мугон с пятеркой молодых охотников. Как и в прошлый раз уходящих вышли провожать Стакн и Матхи, а вот Латы уже не было – не пережила хозяйка трудную зиму, ушла к предкам, так и не повидавшись на прощание со старшей дочерью. Теперь на июльских играх другую хозяюшку парни нарекут Мокошью, наградят венком из пахучих трав.

Зато Свиолова родня всей толпой вывалила провожать Машка и Куроша, не только свои жены с детишками, но и вдова старшего брата с двумя пережившими зиму малолетками. Опять дошли до ручья, по лесине, кажись, по той же самой, перешли на другой берег, оставив на этом провожающих, а там дороги начали расходиться. Мугон пошел на закат, забирая к югу, Ромар – к северу.

По знакомым местам идти, это не по неведомому краю бродить; где хоть раз мельком побывал, второй раз куда легче идется. Никуда не сворачивая, дошли к пойме лесной речушки, где в дебрях пряталась избушка Йоги. То есть, шли, конечно, по беличьему хвосту, но тот вдруг чудить начал: сперва показывал северо-запад и вдруг разом перепрыгнул на полуночь. Тогда Ромар и решил малость переждать, посмотреть, что еще учудит злой кудесник, а самим тем временем зайти к Йоге, старуху повидать, да заодно совета спросить, – может подскажет что старая, все-таки она в этих местах давно прижилась, своей стала, всякую местную хитрость превзошла.

– Что она может присоветовать? – ворчал Таши, теребя беличий хвост. – И, вообще, как может такое случиться, что сегодня чародей на закате обретался, а завтра в другой край перепрыгнул? Что ж, он, по воздуху летать может?

– А вот это – запросто, – очень серьезно ответил Ромар. – С той силой, что у него в руках, можно не только по небу летать, но еще много всяческих чудес показывать.

– Как же мы тогда его поймаем? – Таши обеими руками полез в затылок.

– Мы будем за ним месяц понизу гнаться, а он перепорхнет на другой конец земли, – и ищи его там.

– Поймаем, – упрямо сказал Ромар. – Придумаем что-нибудь. А то – совета спросим, ну хоть у Йоги. Ты, вот, при ее имени нос морщишь, а между прочим, вспомни, что в сказках про мудрых йогинь говорят? Будто они тоже по небу летать умеют. Я в своей жизни этих теток перевидал целую толпу, хотя ни одна из них на людях в воздух не подымалась. А все-таки, дыма без огня не бывает. Надо поспрошать.

– Вот как?.. – задумчиво протянул Таши, то натягивая на макушку висящую за спиной шапку, то сбрасывая ее назад. – Тогда действительно стоит навестить бабушку… Поглядим, летает она, али нет.

– Не летает, – тихо проговорила Уника. – Она мне по секрету рассказывала, что могут ведуньи. Не умеют они летать. И никто не умеет.

Вот ежели Хорова убить, тогда на свете много летающей нечисти появится. А покуда таких нет.

– Беда… – протянул Ромар. – Не хватает еще, чтобы тот мерзавец Хорова разбудил. Тогда вовсе мир перевернется. Давайте-ка, милые мои, поспешать, пока земля нас еще держит.

Вода с болотистой поймы лесной речушки уже давно схлынула, но еще стояла в каждой впадинке, любой, даже неглубокой яме. Зато весь лес, куда ни погляди, зарос высоченной крапивой. Жгучие заросли стояли стеной, и редкие тропинки, пробитые зверьми, явно никуда не вели, разве что к потайным дневкам лосей и кабанов.

– Прячется, старая, – довольно сказал Ромар. – Поняла, как мы ее в прошлый раз отыскали. Ну, ничего, по хоженному дойдем, не потеряемся. А вот хотелось бы знать, от кого она так скрывается. Кабы не от папаши своего сынка.

Память не подвела безрукого. Таши по сотне мельчайших признаков видел, что тот идет по собственным прошлогодним следам. Сам Таши, может и сбился бы где, но Ромара сбить с пути казалось невозможным. Уника лишь головой кивала, соглашаясь, что правильно ведет их старик.

Крапива в урочный час сменилась кустами смородины, благоухающими свежей листвой и усыпанными еще незрелыми ягодами, а за ними открылась поляна с избой, вспрыгнувшей на вековые столбы.

Все тут оставалось как в прошлый раз, но Таши теперь смотрел на избушку другими глазами. Теперь он понимал, откуда у немощной старухи такое изобилие – сынок кормит; «до времени», – как сказал Ромар. И страшный череп, насаженный на воткнутое в землю бревно, тоже принес он.

Таши вдруг представил, как добывал мангас этот трофей, бродил вокруг рузарха, тревожил, не давал покоя. Швырял камнями и целыми бревнами, норовя попасть в незажившие раны. Рузарх, небось, был тот самый, что с диатримами сцепился, вряд ли в здешних лесах другой такой зверь найдется.

Зверю бы отлежаться, вываляться в болотной грязи, чтобы раны затянулись, а тут невесть откуда объявляется человечек, надоедливый как июльский слепень: шумит, хохочет и бьет… больно бьет. Измучил мангас зверя, а потом, подкараулив нужный момент, ударом хрупкой с виду ладошки сломал покосившуюся соснину, так что та рухнула на усталого и потому не успевшего отскочить хищника. Представилось, как полз рузарх с перебитой спиной, волоча парализованные задние ноги, и копыта чертили в земле две борозды, а мангас, заливаясь радостным смехом, вскочил на него сверху и голыми руками драл складки кожи на шее, чтобы достать яремную вену и так же, голыми руками, разорвать ее, глядя в меркнущие глаза противника.

Таши затряс головой, поймав себя на мысли, что думает о рузархе с жалостью. Слишком уж сильна его ненависть к самому слову «мангас». Никто не умеет так ненавидеть, разве что Унике столь же ненавистно имя Слипь.

Всю жизнь, сколько помнит он себя, прожил Таши под страшной угрозой оказаться мангасом, и что бы ни говорил сегодня Ромар, Таши не представлял, как сможет пересилить себя и взглянуть в глаза не то что самому мангасу, но и его матери. Хотя сейчас Таши был уверен, что старухи дома не окажется. Улетела старая по своим делам… Не бывает дыма без огня – умеют йоги по воздуху летать, пусть не все, но умеют. И прячутся от людей тоже потому, что с Кюлькасом дело имеют. Потому и на Сварга клевещут, что он, мол, их с Кюлькасовой помощью победил. На воре шапка горит. Но ничего, они ее здесь подождут, а как вернется колдунья, все разом станет ясно.

Таши подошел к черепу, успевшему выбелиться под зимними снегами и весенним солнцем, звонко ударил палкой, заранее зная, что ответа не будет.