— Место ее там, в Новгородской земле. А здесь будем властвовать мы. Подними же над нами знамя Перуна — во — ителя, великий жрец, пусть он поможет нам в справедливой борьбе.

Богомил согласно кивал головой. Но любопытство в его глазах угасло. Он вновь смотрел на чужеземку с неприязнью, потому как понял, что угорка толкает его на бунт против великой княгини Ольги и против великого князя Святослава. Странным ему показалось лишь то, что Ильдеко ни разу не произнесла имени Святослава. Будто его и не было на свете, будто с ним вместе исчезла и большая дружина. Что думала эта дерзкая угорская княжна поставить против силы Святослава? Уж не этого ли заносчивого норманна с его шайкой ночных татей? Знал Богомил, что угры — воинственный народ и их много, но они разбросаны по белому свету. А те, что населяют Угорскую землю, ежели пойдут на Русь, то для Святослава явятся шальной оравой, и он побьет ее в первой же схватке. Да и пойдет ли князь Такшоня, тесть Святославов, против своих внуков, кои в Киеве подрастают? И показалось Богомилу, что стоящая перед ним угорская княжна движима только ненавистью, но не здравым смыслом.

Знал Богомил, что князь Святослав не только выстоит перед нашествием угров, ежели оно случится, но и подомнет под себя Угорское княжество. Видел Богомил в этом молодом воеводе задатки могучего воина, равного великому вещему Олегу. И потому жрец пришел к мысли, что затея жены Святослава захватить великокняжеский престол легкомысленна и грозит полным провалом. Но хитрый жрец не сказал Ильдеко о том, к чему пришел. Не сказал и о том, что, испытывая к княгине Ольге не лучшие чувства, он не желал, чтобы великая Русь попала в рабство угров. И когда нетерпеливая Ильдеко спросила Богомила: «Что ты скажешь, великий жрец, на мою исповедь?» — Он разрушил ее надежды.

— Мне надо подумать, госпожа княгиня, посоветоваться с моим покровителем — всесильным богом Перуном. И ты подумай, потому как заблуждаешься. Великокняжеский престол на Руси за Святославом, но не за Ольгой. И он за обиду матери тьмою накроет твою Угорскую землю.

Ильдеко побледнела. Она поняла, что верховный жрец не пойдет против Святослава, а значит, и против Ольги. Но не выдаст ли он ее, пока угры не собрались с силами? Успеют ли они до возвращения Святослава войти в города, захватить их и подняться на крепостные стены? Ильдеко поняла, что ее замысел рухнет, ежели Богомил не будет молчать. Да будет ли? Он не жаловал Ольгу, но, похоже, не был недругом великого князя Святослава, стойкого Перунова сына. И подумала Ильдеко, что Богомил сегодня же в ночь пошлет к Святославу гонца с вестью о заговоре. И Святослав поверит в то, он же не любил ее. И даже больше: он обвинял ее в том, что она заняла место Малуши. Той должно быть женою Святослава, утверждал он. Ильдеко не была уверена в том, что Святослав пощадит ее, когда узнает, что она замышляла захватить великокняжеский престол. Не пощадит. И потому нельзя было допустить, чтобы его уведомили о заговоре.

Однако у Ильдеко хватило ума и выдержки не крикнуть Богомилу о том, что ежели он не с нею, то, значит, против нее. Подавив страх, она спокойно сказала:

— Да, великий жрец, я подумаю. Я ведь одного только хочу, чтобы не было в Киеве назареев. И по всей Руси — тоже. Так ведь ты зовешь врагов нашей веры? А утром воевода Стемид придет к тебе за ответом: готов ли ты защитить свою честь.

— Двери капища всегда открыты для Перуновых детей. Ты же очисти себя от зла. Ведаю, на Феофано ты не похожа. — Сказав это, Богомил повернулся и ушел во внутреннее помещение капища.

Ильдеко метнулась к Стемиду и властно прошептала:

— Он предает нас! Ты смелый воин! Иди же и убей его!

Стемид схватился за меч и побежал следом за жрецом, но из проема, завешенного шкурой оленя, появились два услужителя Богомила. И один был вооружен копьем, другой — коротким мечом. Стемид опешил. Он оглянулся назад и, увидев, что княгиня уходит, догнал ее, сказал:

— Ильдеко, Богомила стерегут. Я подниму воинов и приду в капище! Повелишь — и мы убьем его!

Княгиня промолчала, но, выйдя из капища, взяла Стемида за руку.

— Не надо его трогать. Я поторопилась. Но воинов к холму поставь, дабы схватили гонца, ежели жрец пошлет его к Святославу.

В княжеский терем Ильдеко вернулась глубокой ночью. Стемид проводил княгиню до черного крыльца и ушел к Священному холму.

щ

Укрывшись в своей опочивальне, Ильдеко не легла в постель. Ее знобило, она укуталась в шубу и опустилась в кресло, в воспаленной голове вновь покатились мысли о том, как вернуть уграм их уграченные земли. Она сочла, что до встречи с Богомилом у нее шло все так, как задумала. Все, кого она привлекла, были надежны и выполняли ее волю. Сила ее прирастала с каждым днем. Еще неделя — и все ближние к Киеву города встанут под ее власть. Она знала, что из Угорского княжества отец послал уже на Русь тысячи «торговых людей» и эти люди вот — вот начнут вершить свои дела в пользу возрождения великого Угорского государства.

И вот она потерпела первую неудачу. Как она надеялась на поддержку верховного жреца. Знала же она, что Богомил давно враждует с Ольгой, что многажды был ею притеснен и обижен. Казалось, Богомил примет ее помощь и объединит усилия в борьбе против великой княгини. Она умышленно не упоминала в разговоре с Богомилом имени Святослава, добивалась того, чтобы верховный жрец не брал его в расчет. Однако Богомил помнил о Святославе и, как поняла Ильдеко, чтил его за то, что князь не предал веры отцов и ревностно поклонялся богу богов Перуну. Ильдеко вынуждена была признать, что Богомил и к Ольге не питал той ненависти, какую она надеялась открыть в нем. Похоже, что он ценил ее как радетельницу земли русской. К тому же Богомил дал понять Ильдеко, что великая княгиня, разойдясь с ним в вере, не притесняла его, хотя он своими делами заслуживал княжеской опалы. Все так и было. Теперь Богомил остыл и не призывал на голову княгини Ольги Перуновы гнев, гром и молнию. Было так, что после крещения Ольги христиане и язычники жили сами по себе и никак не враждовали. И княгиня Ольга не притесняла ни Богомила, ни его жрецов по всей державе. Богомил принял сие как должное, и между княжеским домом и капищем верховного жреца сложились мирные, хотя и не совсем любезные, отношения. Когда княгиня Ольга собирала старейшин на совет, верховного жреца никогда не обходила, но тоже приглашала.

Многое из того, что Ильдеко открыла за прошедший день и за бессонную ночь, она просто не знала. И теперь питать надежду на то, что Богомил встанет рядом с нею, было напрасно. Она просчиталась и уже знала, каким будет ответ Богомила на ее призыв.

И постепенно страх за свою жизнь все больше овладевал молодой княгиней. Ей показалось, что она опускается в глубокий колодец и каждое мгновение веревка, которая ее удерживает, может быть кем‑то перерезана. Мысли ее становились все мрачнее. Она уже видела конец своей затеи: вернувшись из похода, Святослав изгонит с Руси всех угров, а ее как изменницу предаст смерти. Знали же придворные о ее любовных утехах с боярином Карном, а теперь вот с воеводой Стемидом.

Утро не принесло Ильдеко облегчения. За трапезой она узнала, что близ Священного холма были убиты несколько разбойников, кои напали на капище богов. Т]рое из разбойников были схвачены живыми. И жрецы пытали их огнем, дабы признались, кто их послал на разбой. Но варяги оказались стойкими, Стемида они не выдали и заверили жрецов в том, что их никто не посылал нападать на Священный холм и пришли они сами по себе. Полуживыми их бросили в пещеру под Священным холмом.