– Конечно, – быстро закивал Марийяк. – Конечно… ваше высокопреосвященство.

Арман освобожденно, счастливо улыбнулся, услышав новое обращение – шелк, мед и елей для его слуха. Жюссак убрал руку с эфеса. Клод всхлипнул в платок. Рошфор помрачнел.

– Я счастлив, – просто сказал Арман. – Ее величество знает?

– Да, ваше высокопреосвященство. Она уже в пути, едет в Лион, чтобы вас поздравить.

Мария Медичи была счастлива. Это триумф – Армана и ее, как его покровительницы. Кардинал – величина европейского масштаба, с князем Церкви считаются короли и принцы. Пурпур для младшего, третьего сына бедного дворянского рода – словно ожили любимые детские сказки!

Позади годы лишений, ссылка, нужда – она знает, сколько глубоких ран оставила бедность в этой гордой душе! Теперь он генерал Папы Римского, член Священного конклава!

Все враги повержены – узнав о присвоении Ришелье кардинальского звания, принц Конде сбежал в Италию. Министры присмирели, Людовик угомонился. Даже для сына Кончини ей удалось выпросить свободу! Ее дорогая дочь, жена герцога Савойского, может быть спокойна – Франция защитит Савойю от испанских притязаний. Слишком большие у Габсбургов аппетиты – они не единственный венценосный род в мире. И нечего Испании совать свою инфанту в жены принцу Уэльскому – у нас есть своя принцесса. Генриетта-Мария вполне может составить счастие Карлу, будущему королю Англии.

Если помолвка состоится, то Мария Медичи, мать короля Франции, тёща короля Испании, тёща герцога Савойского, станет еще и тёщей короля Англии! Какая королева сравнится с ней в величии?

В часовне столько придворных, что духи перебивают запах ладана и воска – зажжены сотни свечей. Сверкает золото и драгоценные камни. Солнечный свет проходит сквозь витражи, становясь изумрудным, лазурным, пурпурным…

Все хотят посмотреть на церемонию, тем более что король решил провести ее лично – принять символ сана из рук короля почетней, чем от Папского нунция.

Вот сейчас… Ее сын возложит красную шапку на голову самого дорогого ей человека…

Затаив дыхание, Мария Медичи смотрела, как кардинал Ришелье выпрямился во весь рост. Ей стало трудно дышать. Он расправил плечи, опустил веки… Словно орел, оглядывающий свои владения, выбирающий добычу.

Рыцарь Чаш стал королем.

Перед глазами закружились взметнувшиеся в падении юбки женщины, загорелась щека…

Вдруг стало жутко – да так, что по спине заструился холодный пот.

Не надо!

Еще не поздно. Он любит яблоки… Представила, как кусает красный бок, делится с ним. Утирает пот с его чела – так же, как он ухаживал за ней под стенами Сен-Жан-д’Анжели. Даже судно один раз подал со словами: «Чего я там не видел…»

О чем она думает?!

В час триумфа? Но тревога стиснула ее грудь, терзала сердце. Да ее сейчас удар хватит!

Арман повернул голову и посмотрел на нее. Впервые его взгляд не оказал магнетического воздействия – не стало ни теплее, ни легче. Ее охватила дрожь.

Арман дю Плесси, кардинал Ришелье, стоя перед королем, в часовне, набитой придворными, впервые за всю историю нарушил церемонию посвящения в кардиналы.

Он повернулся к королеве-матери и глубоким, ясным, легко покрывшим все звуки голосом сказал ей:

– Мадам… Этот пурпур, которым я обязан благосклонности вашего величества, всегда будет для меня напоминанием о принесенной мною клятве.

В мертвой, испуганной тишине он снял кардинальский берет и шагнул к ней.

– Я торжественно клянусь пролить кровь, служа вам, – он положил берет у ее ног. Словно в луже крови стояла она, попирая высшую регалию католической церкви.

Она посмотрела ему в глаза и представила, как сегодня же вечером собьет с него эту шапку, запустит пальцы в густые волосы, бесстыдно и жадно лаская лучшего из слуг, когда-либо дарованных смертной женщине.