Казанова плохо относился ко всем венецианцам за рубежомиз-за своей озлобленности на родину, его преследовавшую. Альбергати, помешанныйна театре миллионер из Болоньи, достаточно знаменитый герой дня в Италии скарьерой, богатой любовными и другими приключениями, тоже раздражал его.Казанова в большинстве случаев не любил любовные истории других.

В доме Вольтера Казанова не захотел ни разу рассказать освоем знаменитом побеге, а хотел быть только литератором. Чтобы показать себецену, он начал острую полемику, хладнокровно разоблачая заблуждения Вольтера,обвиняя его даже в таких заблуждениях, которых у него не было, и все — чтобыпосрамить Вольтера. Казанова взял неподобающий тон.

Казанова и Вольтер остались недовольными друг другом. Обапретендовали на универсальную компетенцию, играли специалистов в каждойобласти, имели исключительно строгий литературный вкус, выносили абсолютныеприговоры в истории и политике, в дискуссии оба быстро достигали высокихградусов и оба были весьма упрямы. Упрямые в критике и быстрые в репликах, вжажде блистать, ревнивые ко всеобщему вниманию и стремящиеся сорватьаплодисменты, они были менее склонны к соглашениям, и даже были готовы кизвержениям гнева и к ожесточенному молчанию, вместо признания самого малого имимолетного поражения. В беседах наедине оба были мягче и дружественней.Оглядка на публику ухудшала поведение обоих.

Другие были мудрее. С Вольтером обходились как с ребенком,как с больным. «Другой большой путаник», князь Шарль де Линь, друг Казановы,провел с Вольтером восемь дней и с большим почтением описал их в своих «Трудахи мыслях», Женева, 1809, «Мое пребывание у господина де Вольтера».

Казанова хотел нравиться и не нравился, потому что не могзабыть о себе.

Если стар, то должен вести себя как молодой.

Гете, «Афоризмы в прозе»

Вы были печальным и старым, но сейчас так не выглядите.Откуда у вас эта молодость и пузырящаяся радость? Дайте адресочек.

Марк Твен, «Жизнь на Миссисипи»

«Казанова смеясь говорил гостям: Женщины, мне кажется, какяблоки на ветках: самые красивые не всегда самые вкусные.»

Эрих Кестнер, «Kurz und buntig»

В Савойе в городе Аи Казанова в обществе игроков встретил«сына маркиза Дезармуаза», который тотчас признался, что живет игрой и любитсобственную дочь. «Этот человек», пишет Казанова, «не зная меня, так откровенноговорил со мной, не думая о последствиях, когда его гнусности могут вызвать уменя отвращение». Тем не менее своим неизвестным читателям Казанова судовольствием рассказывает собственные гнусные деяния м желания.

Теперь в жизни Казановы начались необычайно романтическиеповторения ранних любовных историй. Конечно все они, как большинство повторенийчувств, были более слабыми переживаниями. Все звучит как выдуманное, какповторение усталой фантазии, если не просто характеристикой зрелых годов. Опытжизни уже так богат, а индивидуальная досягаемость судьбы так ограниченаприродой, что все похоже на повторение или повторяется на самом деле. Этомучение или, в зависимости от темперамента, утешение опыта: дежа-вю. Всевидано, все пережито. Уже не так молод, чтобы весь мир выглядел новым. Большене нов самому себе. Но еще есть силы повторять старые приключения юности иКазанова в середине жизни еще живее и готовее для любого приключения,влюбленнее и сильнее полдюжины юношей. Он еще близок к прежней свежести, близокк прежней силе, но у него нет больше прежнего блеска, прежнего воодушевления,прежней невинности чувств и впечатлений.

Он подписывает кредитное письмо на четыреста луи именем«Сенгальт». Маркиза авизирует ему, говорит Казанова, и в первый раз выдаетчитателям новое имя, которым он сам себя возвысил в дворянство: «шевалье деСенгальт». (Является ли оно каббалистическим именем с теми же буквами, что и«Казанова»? Или это слабый омоним от Сент-Галлен, Сан-Грааль, Порта диСан-Галло?)

В постели он обдумывал свою ситуацию. Он должен признаться,что чувствует себя счастливым. В полном здравии, в расцвете лет, без долгов, ниот кого не зависим, богат жизненным опытом и золотыми монетами, полон везения вигре и с женщинами. Как Мариво, он может сказать: «Sante, marquis!» (Скачи,маркиз!) Воспоминания о неприятностях и путанице его жизни глубоко покрытыднями наслаждения и счастья. Он может лишь поздравить себя с такой судьбой. Всюночь он мечтал о счастье.

За несколько недель до этого он был «на весах», и при видепочерка Анриетты чувствовал банкротство жизни. Казанова менял жизненныенастроения так же быстро, как возлюбленных.

Во Флоренции Казанова сразу пошел в оперу (не из-за музыки,«я никогда не был ее вдохновенным приверженцом», но из-за артисток и публики) ив первой певице узнал свою Терезу (мнимого Беллино), которую в последний развидел в 1744 году в Римини. Она показалась ему столь же прекрасной, как исемнадцать лет назад. Она тоже сразу узнала его в зале, махнула веером, засценой спросила, какое у него теперь имя и пригласила на завтрак в свой дом,где ему открыл дверь ее молодой новоиспеченный супруг Палези в спальном халатеи колпаке. Тереза знала все приключения Казановы вплоть до его второго отъездаиз Голландии. Когда супруг вышел собственноручно готовить шоколад, Казановавоскликнул как греческая рабыня на турецком корабле, с которой он любился наглазах Беллино: «Пришел миг счастья!», и сразу же оказался «на вершинесчастья», причем восхождение облегчали ее спальный халат и его костюм дляпрогулок. После этого Тереза сказала, что решила никогда не обманывать мужа.Что случилось сегодня — лишь оплата долгов ее первой любви.

Казанова с присущей ему своеобразной мудростью возразилсвоей возлюбленной. Он доводил до абсурда ловко изобретенное суеверие, покоторому мужчина должен отплачивать пожизненной барщиной то чувственноенаслаждение, которое ему доставила девушка. Казанова был убежден, что он даритнаслаждение. Например, Розалии он сказал, что она должна лишь дождаться ночи, итогда он вознаградит ее и сделает счастливой. Он был абсолютно уверен в своемсоответствующем таланте. Конечно, женщины тоже делали его счастливым. Но онверил, что дает им больше.

Казанова стоял на прекрасной ступени, с которой довольномолодой мужчина лишь начинает собирать плоды любви и жизни. Вокруг он виделзнаки и чудеса, и замечал, что нет ничего нового на земле. Круговорот поколенийуже совершился. Настал час полуденного замедления.

Следующее утро он провел в галерее сэра Ораса Мэна,владельца картин, статуй и камей. В полдень аббат Гама предложил ему бытьпредставителем португальского двора на европейском конгрессе, который долженсостояться в Аугсбурге, чтобы подготовить мирный договор. Если он хорошосделает дело, он сможет всего достичь в Лиссабоне. Казанова ответил: «Я готовко всему.» Это было верно. Он уже узнал большую радость быть посланником.

Тридцать шесть часов спустя через Порто-дель-Пополо Казановавъехал в Рим. На таможне он вручил для просмотра свои книги, почти тридцать,все они были более или менее направлены против религии.