Время длилось чертовски медленно. Глаза устали. Я то и дело прикладывала к векам ледяные пальцы, чтобы как-то унять жжение. Вновь вернулась к вырезкам из статей. Коробки были набиты ими под завязку, и я разложила их по группам: психические расстройства – болезни сердца – похищения детей от шести до восьми лет. От информации голова шла кругом, но хуже всего было то, что данные приходилось тщательно изучать: вдруг где-то спрятана подсказка.

Я вытряхнула из коробки на ковер пыль и пауков, чувствуя себя такой расстроенной, как никогда раньше. Опустошенной. Разбитой. Сделав несколько наклонов в разные стороны, чтобы размять спину, я попыталась отогнать чувство безнадежности. Потом осушила половину бутылки с зеленым чаем и принялась дальше за коробки.

Прошло еще два часа. Время было бесценным, а я тратила его на эту ерунду. Когда я, потеряв всякое терпение, была готова вышвырнуть коробку, в которой копалась, в окно, удача наконец-то улыбнулась мне, и я обнаружила любопытную вырезку из статьи: «Сотрудник медицинского центра Лаура Дюваль говорит о смерти своей сестры и опровергает слухи о ее болезни». Я зажмурилась и затаила дыхание. Я уже слышала это имя. Видела его. На белом листке. Написанное маминым почерком. Лаура Дюваль…

Я распахнула глаза.

Запись в мамином ежедневнике на третье сентября, в субботу. Встреча с Лаурой Дюваль. Тогда я не обратила на эту запись внимания, потому что нашла мамино письмо с просьбой уехать из города. Но мама должна была встретиться с ней за неделю до своей смерти. В те выходные я еще оставалась дома, потому что занятия должны были начаться в понедельник, а вот мама отсутствовала. Наверное, она встречалась с этой женщиной здесь, в Эттон-Крик. Лаура Дюваль как-то связана с тем, что случилось? Она связана с Дэйзи Келли?

Я пробежала статью взглядом. Лаура Дюваль утверждала, что ее сестра по имени Олива погибла не из-за болезни, а потому, что на нее напал Криттонский потрошитель. Как мама нашла эту женщину? Почему она поверила ей? Видимо мама считала, что Олива Дюваль тоже является жертвой Криттонского потрошителя и отличается от остальных жертв так же, как и Дэйзи Келли.

Между ними что-то должно быть. Что-то общее.

Я прилегла на диван, сняла очки и закрыла глаза. Боль под веками была нестерпимой, но я сосредоточилась на Лауре Дюваль. Она – ключ, и я должна найти ее, чтобы узнать, о чем они с моей мамой говорили перед тем, как ее нашел маньяк. Я не могла усидеть на месте, потому вновь встала и принялась рыться в коробках, воодушевленная найденной информацией. Возможно, там есть еще что-то!

Коробка была полна любовных дневников, исписанных каллиграфическим почерком с миллионом сердечек на полях и между слов, женских журналов и старых книг. И среди этого барахла было еще кое-что. Диктофон. Наконец-то что-то стоящее, несомненно! Я не стала думать, что тут может быть запись какой-нибудь бесполезной ерунды, как и большинство хлама из этой квартиры. Нет, там находится что-то важное! Улика!

Я достала диктофон и включила запись, приготовившись к самому худшему.

– Оли! Неважно, что случится, не говори моим родителям! Я не хочу, чтобы они знали, что он с нами сделал! Оли! Поклянись! Поклянись, что не скажешь, что он со мной сотворил!

– С тобой ничего не случится, я…

Прежде чем случилось непоправимое, я нажала на кнопку «стоп» и только после этого выдохнула. В висках начало пульсировать, я живо вообразила картину происходящего. Вспомнила, как заставила Джорджи пообещать, что она ни слова не скажет маме и папе о том, что с нами случилось.

Справившись с нахлынувшими воспоминаниями, я вновь включила запись и поднесла диктофон к уху.

– …не позволю этому произойти!

– ОЛИ! ПРОСТО ПООБЕЩАЙ! – закричала девушка, срываясь на плач. Я почти видела ее. Видела ее израненное лицо, видела, как глаза переполняются яростными слезами, как черные волосы прилипают к щекам и лбу. – Оли… я не хочу, чтобы папа видел меня такой!

– Дэйзи, мы сбежим!

Мое сердце вновь сжалось от страха: несмотря на то, что я не была там, я видела и чувствовала все то, что видели и чувствовали они – беззащитные жертвы, обычные девушки, с которыми не должно было случиться ничего плохого.

– …ты родишь малыша… – Голос Оливы прерывался всхлипываниями. Я представила, как она гладит Дэйзи Келли по плечам, пытаясь успокоить, хотя сама на грани. – С тобой все будет хорошо!..

– Оли, уходи без меня… – решительно произнесла Дэйзи Келли. – Уходи без меня, я не хочу этого ребенка.

– Нет! – Голос Оливы стал резким, хриплым. – Мы отнесем эту запись в полицию! Они поверят нам, Дэйзи! Я не позволю… – Она что-то завопила, и запись оборвалась.

Несколько секунд я не шевелилась, продолжая переживать услышанное. Перед глазами плыли картинки: лица девушек, их руки, их тела – все в крови.

Потом я опустила руку и посмотрела на диктофон. Вот и доказательство того, что Дэйзи Келли не лгала о похищении, что Олива Дюваль, возможно, умерла не от болезни.

Я представила, как мама, сидя здесь по ночам, прослушивает эту запись раз за разом. Изучает, запоминает… сотни раз. Должно быть, она испытывала ужасную боль, вслушиваясь в эти чудовищные крики.

Я и сама почувствовала себя нехорошо и, сжав диктофон в руке, подошла к окну, чтобы отпереть створки. Уже смеркалось. Дождь так и не начался, небо было черным, словно смоль, тучи скрывали и луну, и звезды. Где-то вдали над лесом вспыхивала молния.

Я вдохнула полной грудью, все еще ощущая, что скоро начнется приступ.

Эта запись как… письмо в бутылке, которое могут обнаружить через десяток лет, или как письмо в будущее, оставленное потомкам. Эти голоса – они живые, они принадлежали реальным людям, которых кто-то по прихоти убил.

Я отвернулась от окна, подставив затылок осеннему ветру. Я должна отдать эту запись детективу Гаррисону. Пусть проведет экспертизу, или что еще там можно сделать. Я должна убедить его в том, что на Дэйзи Келли напал Криттонский потрошитель.

Успокоившись, я записала всю новую информацию без искажений в ежедневник, потом добавила свои собственные соображения и выводы. Закончив, я взяла ноутбук и ввела имя Лауры Дюваль в городе Эттон-Крик. Олива была ее сестрой. Они с Дэйзи Келли были вместе в той клетке, подбадривали друг друга, разделили друг с другом эту судьбу.

Особенные, особенные. Они были особенными для Криттонского потрошителя.

Я не хочу этого ребенка!

Это чудовище испортило судьбы всех тех девушек, осквернило их тела, их души, даже их понимание о материнстве. От злости у меня начали подергиваться колени, и я едва не уронила ноутбук.

Вот она, Лаура Дюваль. На вид обычная, миловидная женщина. Светлые волосы, овальное лицо, высокий лоб, скрытый челкой. Работает в городской больнице. Возможно, я могла видеть ее, но не обращала внимания. Как обычно.