— У нас в замке есть два секрета, о которых никто не подозревает, — сообщил мне гид. — Во-первых, река Эйвон снабжает здание электричеством, но все приспособления скрыты от постороннего взгляда. А во-вторых, под главным залом спрятан орган.

Залы замка вообще производят потрясающее впечатление. Они буквально насыщены сокровищами. Все стены увешаны подлинниками Гольбейна, Рубенса, Ван Дейка, Лели. Маленькие позолоченные щитки рассеивают мягкий свет и подчеркивают богатство красок.

День уже клонился к закату, когда я заглянул в часовню Бошама. Заглянул и остановился на пороге, сраженный ее красотой. По-моему, сравниться с ней может лишь часовня Генриха VII в Вестминстерском аббатстве, да еще, пожалуй, Королевский колледж в Кембридже. Великий Ричард Бошам лежит скрестив руки на груди (голый череп под забралом шлема).

Я помню несчастье, которое приключилось с телом графа в семнадцатом веке. Тогда пол часовни провалился, и тело — прекрасно сохранившееся — обнаружили внутри гробницы. По слухам, женщины Уорика завладели волосами графа и понаделали из них колец…

Свет угасал с каждой минутой, и я поспешил покинуть замок. Я вышел на улицы Уорика — тихие, милые улочки, сохранившие свой средневековый вид. Здесь можно бродить целый месяц и не исчерпать воспоминаний, которые за долгие столетия накопились на зеленых берегах Эйвона.

5

В Кенилворте трудно провести границу — где кончается королева Елизавета и где начинается Вальтер Скотт. Я приехал сюда в один из тех жарких летних дней, когда земля, кажется, колышется от поднимающегося зноя, разогретые камни обжигают руку.

Вид беспорядочно разбросанных руин шоколадно-рыжего цвета породил во мне такое острое чувство скорби и отчаяния, какого я не испытывал ни в каком другом заброшенном месте. Тюдоровская Англия, ко времени которой относится расцвет Кенилворта, кажется, по-прежнему жива в этих краях. Лица людей того периода, их деяния, их поэзия и философия, даже любовные письма — все так же свежо в нашей памяти, как лица и мысли наших современников. Судьба Кенилворта вызывает во мне чувство почти личной обиды. В то время как многие саксонские и норманнские постройки — далеко не совершенные с точки зрения архитектурного замысла — стоят себе вполне целые (даже ошибки их создателей увековечены в камне), от Кенилворта остались лишь полуразрушенные стены. Некогда величественные лестницы ведут в никуда, а былые ристалища зарастают сорной травой.

Гибель Кенилвортского замка видится мне величайшей трагедией. Если бы ему посчастливилось выжить — как это произошло с другими тюдоровскими постройками, — то во всей Англии ему не было бы равных среди исторических памятников подобного рода.

Возле привратного дома Лестера я встретил пожилого мужчину в черном пальто, который прощался с группой американских туристов. Вел он себя довольно нелепо: размахивал в воздухе тростью, топал ногами. Но вместо ожидаемых ехидных улыбочек на лицах посетителей я увидел выражение глубокого уважения, если не сказать — почтения. Выяснилось, что мужчина был официальным и, как скоро мне предстояло убедиться, самым лучшим экскурсоводом во всей Англии.

Он как раз набирал новую группу для проведения экскурсии, и кое-кто из ее членов (еще не осведомленных о достоинствах своего гида) усмехался за его спиной и крутил пальцем у затылка. Так или иначе, мужчина взмахнул своей палочкой и направился по намеченному маршруту, а мы все, подобно стаду баранов, двинулись следом. Он шел, время от времени оборачиваясь к нам, замахиваясь на нас своей палкой. Затем снова делал несколько шагов вперед и внезапно поворачивался, как бы желая поймать и изничтожить наше невежество. При этом рассказывал потрясающие вещи про какую-нибудь башню или участок обвалившейся стены.

Этот старик был полностью погружен в Кенилворт. Он жил этим городом, он его любил. Он привел нас на возвышенность и, вскинув свою трость, молча ждал, пока не смолкнет хихиканье среди самых легкомысленных девиц. И только затем этот потрясающий гид заговорил. Речь его лилась великолепным, свободным потоком. Он восстановил для нас разрушенные стены Кенилворта, провел нас сквозь Средние века и привел в тюдоровский Уорикшир ко двору королевы Елизаветы. Вся группа слушала, затаив дыхание.

Маленький старый человек в черном пальто стоял на вершине холма; за его спиной до самого горизонта расстилались зеленые луга, а рядом с ним возвышалась полуразрушенная башня из красного песчаника. Странным образом она олицетворяла для нас дух здешнего места — это чудо сотворил для нас наш гид в нелепом черном пальто. Он был настоящим артистом. Его взгляд, выражение лица менялись, когда он рассказывал о различных людях, героях того времени — Лестере, Берли, Шекспире, Сесиле. Повествуя о королеве Елизавете, он гордо вскинул голову. Вы можете мне не поверить, но клянусь, я увидел призрак пышного плоеного воротника вокруг его шеи. А затем наш экскурсовод пустился в описание пышных празднеств и перещеголял в этом самого Вальтера Скотта.

Обратив свое лицо к лугам, раскинувшимся у подножия холма, он взмахнул своей волшебной палочкой и наполнил водами знаменитое Кенилвортское озеро. Еще один взмах — и по озеру поплыли парусники. Точно так же — с помощью магии рассказчика — был восстановлен разрушенный замок; в его бесконечных коридорах вновь зазвучал смех и высокие, сладостные звуки верджинела.

Я не знаю, как ему это удавалось. Это был фантастический tour de force. По окончании рассказа мы остались стоять ошеломленные — как дети, которые не желают верить в конец сказки. Но наш рассказчик стер своей волшебной палочкой картину, которой мы так восхищались, и, понизив голос до шепота, вновь заговорил. Умело жестикулируя, он говорил о долгом карнавальном шествии, которое, собственно, и является историей Англии. Он говорил о добре и зле, которые веками шли рука об руку. И закончил свою речь следующим образом:

— Англия! Сейчас вы стоите в самом сердце Англии. Гордитесь ли вы этим? Счастливы ли, что разделяете судьбу этой страны?.. Лично я на оба вопроса отвечаю: да и да.

Я заметил, что эмоциональная дама из Бостона, стоявшая в последних рядах толпы, украдкой утирает слезы.

Я задумчиво брел по заросшим травой ухабам, проклиная в душе полковника Хоксворта и его «круглоголовых», которые разрушили прекрасный замок Кенилворт. У ворот я снова увидел старика, который своей волшебной палочкой заманивал посетителей на экскурсию. Я остановился, чтобы сделать несколько комплиментов его артистическому гению.

— А, — откликнулся старик, всматриваясь в мое лицо, и я заметил, что он практически слеп, — рад, что доставил вам удовольствие. Видите ли, некогда я был актером. Являлся одним из первых членов труппы сэра Фрэнка Бенсона. Но… (здесь он указал на свои глаза) карьера моя закончилась, так и не успев начаться!

Он снова взмахнул своей палочкой и направился в сторону руин замка.

6

Я повстречался с ним на церковном кладбище. Он нес корзинку, полную яиц. И хотя на нем не было пасторского воротника, я сразу опознал в нем приходского священника. Это был мужчина примерно шестидесяти лет — крепкий, мускулистый, с красным обветренным лицом и абсолютно седыми волосами.