тушки и одна из лучших призовых кобыл своего времени, мать рекордистов Пылюги и Слабости. Целых 30 лет из этого женского гнезда у Афанасьева появлялись первоклассные призовые лошади, преимущественно жеребцы. Второй по резвости после Крепыша рысак, вышедший из завода Афанасьева, Пустяк был сыном Пагубы. Ныне как производитель выделился Приёмыш 2.20, тоже сын Пагубы. Словом, женское гнездо Прелестницы знаменито. Замечательно, что когда появляется такая кобыла, основательница гнезда, то ее дочери, потом внучки и правнучки неизменно выдвигаются на заводском поприще и вытесняют из завода других, менее классных кобыл. Если даже коннозаводчик допускает ошибку и выпускает лучшую представительницу рода, как было с Потерей, то ее худшая сестра, оставаясь в заводе, дает такую кобылу, как Пагуба, которая становится знаменитой заводской маткой. Гнездо продолжает разветвляться, укрепляться и занимает в заводе господствующее положение.

По словам Афанасьева, Прелестница получила свое имя, потому что была чрезвычайно хороша по себе. Глядя на замечательные формы представительниц ее гнезда, вполне веришь словам Афанасьева. Происхождение Прелестницы представляет величайший интерес. Она была вороной масти и родилась в 1877 году в заводе Г.А. Афанасьева, так же как и ее мать Уборная. Отцом Прелестницы был Перун, наполовину голохвастовский, наполовину хреновской жеребец, сыгравший весьма большую роль в афанасьевском заводе. Он, как и его дочь, был вороной масти. Отец Перуна, голохвастовский Могучий, был продуктом встречи таких голохвастовских производителей, как Барс и Похвальный. Интересно, что у Могучего не было крови Бычка, что так редко для завода Голохвастова. Мать Перуна хреновская Лихая – дочь Летуна 4-го и Вереи от Визапура 3-го. Сам Перун бежал тихо, но дал хороший призовой приплод. У Афанасьева 9 лошадей от него бежали, среди них были классный Полынок 5.011/2 и резвый Людмилл 5.12. Два сына Перуна оказались выдающимися производителями – Бетховен 5.22¾ и Первач, родившийся у С.С. Федотова от кобылы афанасьевских кровей, дочери Сорванца. Мать Прелестницы Уборная была дочерью Молодецкого 2-го, родившегося в заводе князя Н.А. Орлова, но происходившего от тулиновских лошадей. У меня имеется подлинный аттестат Молодецкого 2-го. Этот рысак хотя и родился у князя Орлова, однако не в Подах, а в селе Ильинском (бывшее имение Н.И. Тулинова). Известно, что Орлов лишь в виде исключения продавал своих лошадей, а обычно дарил их на придворную конюшню или же подводил великим князьям и иностранным принцам. Молодецкий 2-й был «представлен на конюшню его высочества великого князя Михаила Николаевича». Великий князь переименовал его в Нежданного. Однако Афанасьев, купив жеребца, имел благоразумие вернуть ему прежнее имя. Бабка Прелестницы – голохвастовская Тёлка от Мужика (родной дед Перуна). Отцы прабабок Прелестницы – три великих орловских жеребца: Петушок, Похвальный и Полкан 3-й. Происхождение Прелестницы иначе как исключительным назвать нельзя.

Так что вполне понятен интерес, с которым я отнесся к кобылам этого гнезда. Первой на выводке была показана Пагуба, которой тогда уже исполнилось 18 лет. Я хорошо знал ее сына, классного Персика, и был поражен, до какой степени он походил на мать. Это была необыкновенно благородная кобыла, более легкая, нежели остальные афанасьевские матки. Ее дочь Паутина, одна из любимиц Афанасьева, была, как и Ледяная, безукоризненная кобыла, выставочный экземпляр.

Победа была любимицей Коноплина, который делал неоднократные попытки ее купить. Однако, выпустив из завода ее трехчетвертную сестру Потерю, Афанасьев ни за какие деньги не согласился продать Победу. Что это была за поразительная кобыла! Несмотря на возраст, она сохранила свою серую масть. Местами она была в яблоках, местами в гречке, а ноги – кофейно-серого цвета. Рост у кобылы был ровно 5 вершков. Ее энергия поражала: она не хотела стоять спокойно буквально ни минуты. Впрочем, в табуне она ходила спокойно, и я имел возможность рассмотреть ее во всех подробностях. У Победы была характерная для афанасьевских кобыл голова. Особенно красива была низко падающая челка и могучая грива, едва не достигавшая колен. Хвост также был чрезвычайно густ и висел снопом. Костяк, глубина, ширина, дело – словом, всего было много и все было в духе остальных афанасьевских кобыл. Как ни велик был у меня соблазн поторговать Победу, однако в этот свой приезд я поступил благоразумно и ограничился лишь тем, что расспросил о ней Афанасьева. И вот что он мне рассказал: «Победа была необыкновенно резва и рано поступила в завод, где ее до сих пор преследуют несчастия, ибо ее дети, достигая полутора лет, погибают. За всю ее заводскую деятельность уцелело лишь две кобылки – обе выиграли и обе идут в завод». Победа окончила свои дни в Прилепах.

Дочери Победы были замечательными кобылами. Тайна, по словам Афанасьева, превосходила по резвости Пустяка. Она очень напоминала мать, но была кровнее. Прелестница 2-я, когда я был в заводе, только что пришла из Москвы, где бежала с большим успехом, а потому не имела еще вида матки. Обещала очень многое и была очень правильна. Я частенько стоял на бегу рядом с Коноплиным. Бывало, бежит Прелестница 2-я, а Коноплин вздыхает и говорит мне на ухо: «Как я мечтаю купить эту кобылу, но Иван Григорьевич не продает!» Его мечтам не суждено было осуществиться. Возвращаясь к Победе, замечу, что Афанасьеву в конце концов с ней повезло: помимо Тайны и Прелестницы выжили еще две дочери Громадного и Победы, серые красавицы Грань и Громада. Они получили заводское назначение, начали заводскую деятельность и погибли во время революции.

Комета – белая кобыла, р. 1890 г., от Машистого (Сорванец – Машистая) и Крали (Кролик-Татаркин – Могучая). Выиграла и дала призовую Картинку, Капитала и других. Эту кобылу я в свое время купил у И.Г. Афанасьева, описал ее по своему заводу, а потому сейчас перейду к ее полусестре Кокетке.

Кокетка – вороная кобыла, р. 1891 г., от Вещуна (Варвар – Пламенная) и Крали (Кролик-Татаркин – Могучая). Мать Крепыша.

Кокетка (Вещун – Краля), р. 1891 г., вор. коб., мать Крепыша[20]

С. Ворошилов «Крепыш»

Крепыш, знаменитый орловский рекордист, выигравший Императорский приз в Москве с рекордной для этого приза резвостью 6.14.1

По словам Афанасьева, поступив в завод, Кокетка долго не жеребилась, вследствие чего и была продана по недорогой цене крестьянину. В этом нет ничего удивительного, поскольку среди тамбовских крестьян было очень много любителей лошадей, которые не стеснялись покупать рысистый материал даже по высокой цене. Прошло несколько лет. Однажды Афанасьев приехал на ближайшую ярмарку в Сампур, где обратил внимание на резвого жеребенка, которого в примитивных дрожках показывали известному конноторговцу Дёмину. Подойдя к владельцу